О Московском мятеже в царствование Алексея Михайловича

23 Іюня 1648 году[5], въ день Крестнаго Хода въ монастырь Сртенской, Царь, отслушавъ тамъ обдню, возвращался верхомъ въ Кремлевскій дворецъ свой: многочисленныя толпы народа окружили его на площади. Стой, Государь! кричали ему со всхъ сторонъ, и схватили за узду лошадь Царскую. Изумленный Монархъ остановился… Граждане молили его быть отцемъ своего народа; разсказали все, что они терпятъ отъ судьи неправеднаго, Леонтія Плещеева, и просили съ величайшею покорностію, чтобы Государь защитилъ ихъ и на мсто сего жестокаго человка посадилъ Боярина честнаго и добросовстнаго. Царь слушалъ съ удивленіемъ и милостиво отвтствовалъ, что граждане могутъ быть покойны; что онъ самъ изслдуетъ дло и накажетъ виновнаго. Народъ громогласно изъявилъ благодарность Монарху, и восклицанія: здравія и многія лта нашему Царю-Государю! провожали его до Спасскихъ воротъ.

Такимъ образомъ все могло кончиться мирно, законно и благополучно. Еще народъ не былъ преступникомъ: онъ пожаловался только своему отцу и Монарху на судію недостойнаго; желалъ единственно отставки Плещеева; не требовалъ даже и его наказанія; Умолчалъ о всхъ другихъ неудовольствіяхъ своихъ и людяхъ, ему ненавистныхъ. Такая умренност предвщала ли злодйства, которымъ надлежало совершиться въ сей день, бдственный для Москвы и цлой Россіи?.. Къ нещастію, нкоторые чиновники, прискакавъ за Царемъ на площадь, и слыша, что сдлалось, безразсудно вступились за Леонтія Плещеева, начали укорять гражданъ мятежною дерзостію – даже бить ихъ, топтать лошадьми…. Тутъ искры бунта воспылали. Граждане забыли власть законовъ и присвоили себ насильственную управу. Страшный вопль раздался на площади; камни посыпались на чиновниковъ: народъ въ слдъ за ними, вломился въ Кремль, гналъ ихъ до самыхъ палатъ Государевыхъ, и Стрльцы съ великимъ трудомъ могли остановить его на ступеняхъ крыльца. Бшенство овладло имъ, и тысячи голосовъ требуютъ, чтобы имъ выдали Плещеева… Бояринъ Морозовъ выходитъ на красное крыльцо, и говоритъ народу именемъ Монарха, что Царь общалъ имъ правосудіе и сдержитъ слово свое…. Напрасно; мятежники кричатъ ему:,намъ и тебя надобно; мы хотимъ и твоей головы!».. Едва онъ могъ спастись отъ ихъ злобы во дворецъ Государевъ. Они бросились въ Кремлевскій домъ Морозова; отбили ворота; умертвили врнаго слугу, который хотлъ имъ противиться, и ворвались въ горницу, гд была супруга Боярина… Сія женщина, молодая и прекрасная, ожидала врной смерти отъ неистовыхъ; но они не тронули ее и сказали: благодари Бога, что царица сестра твоя!.. Такимъ образомъ и въ самомъ бунт народъ не забывалъ уваженія къ Царской фамиліи…. Въ нсколько минутъ домъ Боярина былъ разграбленъ; сундуки, шкапы взломаны; богатые ковры Персидскіе, парчи, бархаты, соболи и черныя лисицы изорваны на части; мшки съ ефимками высыпаны на полъ, серебряная посуда выброшена изъ оконъ на улицу; жемчугъ выносили въ шапкахъ и за ничто продавали. Грабители дерзнули даже прикоснуться и къ святын образовъ и сняли съ нихъ богатыя ризы; извстно, что въ старину сіи драгоцнные оклады составляли въ домахъ главное украшеніе и сокровище. Въ день свадьбы Морозова Государь подарилъ ему великолпный берлинъ, окованный серебромъ и внутри обитый золотою парчею съ собольею опушкою: народъ изломалъ его. Глубокій погребъ Боярскій, по словамъ одного иностраннаго Писателя, обратился въ колодезь: Нмецкія и Фряжскія вина лились изъ разбитыхъ бочекъ.

Мятежники, опустошивъ домъ перваго Боярина, раздлились на многія толпы: одн пошли къ Думному Дьяку Чистову, ненавистному въ столиц за соляный откупъ; другія къ Плещееву, Троханіотову, къ извстнымъ друзьямъ ихъ и помощникамъ, Князьямъ Никит Одоевскому и Лыкову. Грабежъ въ домахъ ихъ продолжался во всю ночь, до самаго утра. Плещеевъ и шуринъ его спаслися бгствомъ; но Чистовъ, за нсколько дней передъ тмъ упавъ съ лотади, лежалъ больной на постел. Слыша о бунт и зная народную къ себ ненависть, онъ спрятался[6]: неърный слуга указалъ его мятежникамъ, которые тирански умертвили нещастнаго и бросили на двор въ яму. Олеарій, знавъ лично сего Думнаго Дьяка, описываетъ его человкомъ суровымъ и корыстолюбивымъ: будучи при Двор знатенъ и силенъ, онъ длалъ великія неудовольствія Голштинскимъ Посламъ за то, что они мало дарили его.

Правительство какъ будто бы исчезло въ сіе время, оставивъ столицу въ жертву, можетъ быть, горсти бунтощиковъ: ибо конечно не весь народъ участвовалъ въ такихъ злодяніяхъ. Морозовъ, сильный въ щастіи, оказалъ всю малость души своей въ опасности, думалъ уже не совтовать Царю, а единственно спасать жизнь свою, какъ спасаютъ ее люди недостойные власти – то есть, бгствомъ. Кто родился управлять народомъ, тотъ предупреждаетъ опасность мудростію или отражаетъ ее великодушіемъ, или гибнетъ, держа твердою рукою жезлъ правленія…. Юный Монархъ, оставленный своимъ главнымъ совтникомъ, изъявлялъ нершительность. Онъ повеллъ только запереть Кремлевскія ворота, когда народъ разсялся по Китаю и Блому Городу.