О началах и концах света: Рождение и гибель мира в мифологии, религии и науке

«Поднимется из моря земля, зеленая и прекрасная. Поля, незасеянные, покроются всходами. Живы Видар и Вали (сын Одина. – О. И.), ибо не погубили их море и пламя Сурта. Они селятся на Идавёлль-поле, где прежде был Асгард. Туда приходят и сыновья Тора – Моди и Магни и приносят с собою молот Мьёлльнир. Вскоре возвращаются из Хель Бальдр с Хёдом. Все садятся рядом и ведут разговор, вспоминая свои тайны и беседуя о минувших событиях, о Мировом Змее и о Фенрире Волке»{366}.

Интересно, что все оставшиеся в живых асы (по крайней мере те, что перечислены вёльвой и Снорри) принадлежат к младшему поколению богов.

Людей, переживших Рагнарёк и все сопровождающие его катаклизмы, будет значительно меньше – всего двое. Когда именно погибнет человечество, не вполне ясно. В «Прорицании вёльвы» (в переводе А. И. Корсуна) говорится, что во время последней битвы «в Хель идут люди». Однако не все переводчики столь категоричны в том, что в Хель отправляются именно люди как таковые. Подстрочный перевод Т. Михалёвой гласит, что «тянутся толпы в Хель», – но, кто будет в составе этих толп, не сказано{367}.

В песни «Речи Вафтруднира» один из героев спрашивает:

…кто будет жить

после конца

зимы великанов?

«Зимой великанов» называли три предшествующих Рагнарёку года, в течение которых царила непрерывная зима. Ответ на вопрос гласил:

Спрячется Лив

и Ливтрасир с нею

в роще Ходдмимир;

будут питаться

росой по утрам

и людей породят{368}.

Надо думать, питаться росой спасшаяся пара будет не во время трехлетней зимы, а уже после Рагнарёка. Но если понимать вопрос и ответ буквально, то Лив и Ливтрасир – единственные люди, которые переживут похолодание и станут свидетелями гибели Вселенной.

Снорри пишет: «А в роще Ходдмимир от пламени Сурта укрылись два человека – Лив и Ливтрасир. Утренняя роса служит им едою. И от них-то пойдет столь великое потомство, что заселит оно весь мир…»{369}

Глава 5 Карело-финская мифология

Вопрос о том, что было раньше, яйцо или курица, у карелов и финнов решается однозначно в пользу курицы – точнее, утки. Именно она снесла яйцо, из которого непонятным образом, без участия творца, получился нынешний мир. Откуда взялась сама утка, неизвестно, во всяком случае, не из яйца, потому что лежать этому яйцу было бы негде – мир представлял собою изначальные воды и простертое над ними воздушное пространство. Утка, решившая снести первое в истории яйцо, долго летала над водами, не зная, что же ей делать, поскольку отложить это яйцо в мире, где отсутствовала суша, было абсолютно некуда.

Птицу выручил тот факт, что кроме нее в этой протовселенной кое-кто все-таки существовал. Во-первых, существовал верховный бог Укко (но он в ту эпоху активности не проявлял и утке никак не помог), а во-вторых (для утки, скорее, во-первых) – некая Ильматар, «дочь воздушного пространства, стройное дитя творенья»{370}. О том, как Ильматар помогла утке снести яйца и как в результате возникла Вселенная в ее нынешнем виде, рассказывают руны[84] «Калевалы»[85].

Про Ильматар известно немногое. Позднее она говорила о себе:

Я – старейшая из женщин,

Первая из дев воздушных,

Мать древнейшая на свете…{371}

В начале времен Ильматар в полном одиночестве летала по небу.

Долго девой оставалась,

Долгий век жила в девицах

Средь воздушного простора,

В растянувшихся равнинах.

Так жила – и заскучала,

Странной жизнь такая стала:

Постоянно жить одною

И девицей оставаться

В той большой стране воздушной,

Средь пустынного пространства.

Вообще говоря, у Ильматар не было особых оснований считать свою жизнь странной, потому она не могла ни с кем себя сравнивать. Да и рассчитывать на изменение своей участи ей не приходилось за отсутствием потенциальных женихов. И тем не менее ее стремление к переменам дало свои плоды, когда Ильматар спустилась из воздушных высот вниз, «на хребет прозрачный моря».

…Замутилось море пеной,

Поднялись высоко волны.

Ветром деву закачало,

Било волнами девицу,

Закачало в синем море,

На волнах с вершиной белой.

Ветер плод надул девице,

Полноту дало ей море.

И носила плод тяжелый,

Полноту свою со скорбью

Лет семьсот в себе девица,

Девять жизней человека…