О нем доложили Сталину

Она наглядно подтверждала его сомнения. При всем старании и самых ленивых часовых их замысел поджечь четыре объекта одновременно и остаться незамеченными осуществить было практически невозможно. Флигель Штайна находился в сотне метров от штаба, а между общежитием и учебным корпусом расстояние было и того больше. Дополнительным и существенным препятствием являлись сторожевые псы; ими охранялись учебный корпус и флигель Штайна.

— Как ни крути, Вася, а больше двух мест не закроем, — с горечью констатировал Петр.

— Сможем, Иваныч, — оживился Матвиенко и предложил: — А если подключить к делу Ивана Коваля?

— Рановато. Надо бы еще присмотреться.

— Сколько можно? Он наш.

— Без проверки и сразу в такое дело? Рискованно.

— Вот и проверим, — наседал Василий.

— Ладно, — согласился Петр и предупредил: — Прежде чем с ним о деле говорить, прощупай, а там уже решать будем.

— Обижаешь, Иваныч, я не пацан.

— Знаю, но, как говорится, береженого Бог бережет.

— Все будет нормально. Ох, и пустим же мы фрицам гарного красного петуха. Помнишь, как в Краснодаре Гесса спалили? Здорово получилось, — ударился в воспоминания Василий.

— Да, хорошо потрясли, — был более сдержан Петр в оценках и напомнил: — Вась, ты с Ковалем не затягивай.

— Не вопрос, Иваныч, в ближайшие дни переговорю, — заверил он.

В своей оценке Коваля Василий не ошибся. В первом же их разговоре Иван согласился участвовать в уничтожения абвергруппы-102. Теперь уже вместе они начали готовиться к осуществлению плана. Василий тайно накапливал запасы бензина, а Петр с Иваном оборудовывали для него хранилище в столярке, где работал Коваль.

Подходил к концу май. Все было готово. Осталось только дождаться подходящего случая. И вскоре он представился.

Очередная удачная заброска группы агентов в советский тыл по уже сложившейся традиции должна была ознаменоваться грандиозной попойкой инструкторов.

Всего несколько часов оставалось до того момента, когда с абвергруппой-102 было бы покончено. Но роковая ошибка Ивана сорвала план и поставила смельчаков под удар: он проговорился о нем своему «другу», а тот оказался осведомителем и немедленно донес Райхдихту. Ивана и Василия тут же арестовали. Шансов спастись не было. На руках у гитлеровцев находились неопровержимые улики — емкости с бензином. Арестованных подвергли жестоким пыткам, но они не выдали Петра и мужественно приняли смерть.

Оставшись один, Петр не забился в нору и продолжил опасную работу. Втайне изготовил дубликаты оттисков печатей и штампов, переснял фотографии, анкеты на агентов и ждал подходящего случая, чтобы переправить материалы советским контрразведчикам. Но случай так и не представился. И тогда Петр решил вновь взорвать ситуацию в группе.

На этот раз объектом замысла стали инструктор зондер-фюрер Венцик и его агенты, готовившиеся к заброске в район Ростова. Вскоре подвернулся и удобный случай для полного подрыва доверия к зондерфюреру и его выкормышам. В группе прошли зачеты, и со дня на день должен был поступить приказ о начале операции. Естественно, инструкторы собрались отметить это событие. Стол накрыл Венцик. Петр не поскупился выставить четверть первоклассного самогона-первача. Банкет прошел на ура и закончился далеко за полночь.

Утро 27 апреля в группе началось, как всегда, с доклада дежурного Штайну. Потом старшие учебных групп развели курсантов по рабочим точкам. Задержка произошла только в четвертой — дежурный не смог найти зондерфюрера Венцика. Спустя час в кабинет Штайна ворвался Райхдихт — на нем не было лица. За его спиной с почерневшей физиономией и потухшим взглядом стоял, едва держась на ногах, Венцик. Не лучше выглядели Коляда, Петренко и Самохин. Внутри Штайна что-то оборвалось и леденящим холодком растеклось по груди. Райхдихт подтвердил его самые худшие предположения — агент НКВД снова начал действовать.

Ночью у Венцика исчезли списки агентуры, анкетные листы и фотографии участников диверсионной группы. Поиск их по горячим следам ничего не дал. Сам Венцик ничего определенного сказать не мог, так как с трудом ворочал языком. Собутыльники по вчерашней пьянке — Самохин, Петренко и Коляда — несли какую-то околесицу.

Нечленораздельное мычание пьяной троицы взорвало Штайна. Он вскочил из кресла и в ярости заметался по кабинету. На этот раз досталось и Райхдихту. Он попытался оправдаться, но этим только подлил масла в огонь. Рассвирепевший Штайн припомнил ему все: уход к партизанам восьми курсантов, провал групп диверсантов под Туапсе, позор в Краснодаре и, наконец, действовавшего под носом шпиона Шевченко. Кончился разнос тем, что Венцик отправился под домашний арест, а Самохин, Петренко и Коляда оказались под замком в камере. Все остальные во главе с Райхдихтом принялись переворачивать вверх дном комнаты общежития, учебные классы и туалеты с умывальниками.