О нем доложили Сталину

— Лечиться будем, господин фельдфебель?

— Надо бы, по такой погоде можно запросто воспаление легких подхватить, — поддержал его Коляда.

Бокк шмыгнул носом, ничего не ответил и придвинул кружку. Шевченко разлил спирт и вопросительно посмотрел на фельдфебеля. Тот плеснул в нее воды из чайника и произнес:

— За успех операции!

— За успех! — присоединились к нему инструкторы.

Петр выпил одним махом. Обжигающий огонь опалил рот и гортань. Спеша погасить его, он запил водой и закусил тушенкой. Мелкая дрожь, сотрясавшая тело, быстро прошла; приятное тепло разлилось от груди к животу, а в голове зашумело. Бокку не помогла и вода, он зашелся в кашле. По его щекам катились слезы, а с губ сорвалось:

— О, русский шнапс…

— Господин фельдфебель, надо ще трохи выпить и пройдет, — предложил Коляда.

— Нет-нет! — тот в ужасе замахал руками.

— А если под хорошую закуску? — Шевченко не терял надежды еще выпить и, не дожидаясь ответа, принялся кромсать тесаком шмат сала и резать на куски хлеб; потом все это сложил на сковороду и поставил на печку.

Прошла минута-другая — и сало аппетитно зашкварчало, а в воздухе разлился душистый запах хлеба. Бокк не устоял и под такую закуску разрешил выпить. После ужина он отправился проверять пост и готовность диверсантов к выходу на маршруты.

Не успела захлопнуться за ним дверь, как Шевченко потянулся к фляжке и поторопил:

— Хлопцы, давайте еще по одной!

— Только трохе, — предостерег Коляда.

— Ты шо, Василь, немчура какая-то?

— Лишний раз с Бокком связываться… Сам знаешь — себе дороже.

— Даладно тебе, — Шевченко щедрой рукой разлил спирт по кружкам и спросил: — За что пьем, хлопцы?

— Давай за нас, Трофим, — предложил Петр.

— Конечно! Не за немчуру же эту, — поддержал Шевченко.

Выпив, он потянулся к рюкзаку и принялся выкладывать на стол его содержимое. Перед глазами Петра и Коляды промелькнула папка. Из нее выпал ворох бумаг. Среди них находились красноармейские книжки, командировочные предписания на диверсантов и полный список с их подлинными именами и фамилиями. Шевченко отгреб документы в сторону, извлек со дна рюкзака бумажный кулек и, потрясая им, воскликнул:

— Вот вам подарок!

— А что там? — заинтересовался Петр.

— Смотрите, хлопцы, только язык не проглотите, — продолжал говорить загадками Шевченко и тряхнул кулек.

На стол вывалился деликатес — кружок домашней кровяной колбасы, заправленной мелкими кусочками обжаренного мяса.

— Ну, ты даешь, Трофим! О цэ подарок! — восхитился Коляда.

Шевченко, довольный произведенным эффектом, поторопил:

— Давайте, хлопцы, ще по одной, пока Бокк не заявился. Петро, поработай разводящим.

— A-а? Чего? — переспросил Петр. Его внимание приковала папка с документами на диверсантов. Крутились мысли, как использовать ситуацию, чтобы сорвать заброску диверсантов. Пьянка давала такой шанс.

— Петь, ты што? Наливай. Жрать хочется, — толкнул его Коляда.

Петр разлил спирт по кружкам, они выпили, а затем набросились на колбасу. Шевченко кусал большими кусками, торопливо глотал и косился на дверь. Бокк задерживался. По предложению Петра троица махнула еще по кружке спирта. Для Шевченко она стала последней. Его язык начал заплетаться. Собрав остатки сил, он запихнул документы диверсантов в рюкзак, доплелся до печки и улегся спать прямо на полу. Вскоре к нему присоединился Коляда. Петр приткнулся рядом с Шевченко и принялся подбираться к рюкзаку. Надсадный кашель за дверью заставил его отшатнуться — возвратился Бокк.

— Как обстановка, господин фельдфебель? — поинтересовался Петр.

— Тихо.

— Чай будете? В чайнике остался кипяток.

— Нет. Хочу спать. Чертовски устал.

— Ложитесь ближе к печке; она всю хворь прогонит, — предложил Петр и, освобождая место, еще плотнее придвинулся к Шевченко.

Тот что-то пробормотал, но так и не проснулся. Бокк, швырнув на пол шинель, лег спиной к печке. Не прошло и минуты, как его могучий храп заглушил другие звуки.

Петр выждал и начал действовать. Запустил руку в рюкзак, пальцы нащупали что-то мягкое; это запасливый Шевченко прихватил пару нательного белья. Под ней оказалось то, что он искал — папка с документами. Теперь, когда она была в его руках, предстояло сделать самое трудное — выбраться из хаты и остаться незамеченным часовым. Благо пол был земляной и не скрипел под сапогами. Проскользнув к выходу, он открыл дверь и выглянул наружу. Часового поблизости не оказалось; его шаги доносились со стороны сада. Воспользовавшись моментом, Петр шмыгнул за угол хаты и принялся по ходу разбрасывать красноармейские книжки. А дальше фантазия подсказала ему еще одну убедительную деталь — кучка фекалий и испачканный в них список диверсантов должны были послужить убедительным доказательством того, что перепивший Шевченко не ведал, что творил. В хату Петр возвратился никем не замеченный. Дружный храп продолжал сотрясать стены. Заснул он с мыслью: «Должно сработать».

Разбудил Петра истошный вопль:

— Встать, сволочи!

Он открыл глаза. В тусклом свете керосиновой лампы перед ним бесновался размытый силуэт.

— Встать! Я кому сказал! — надрывался фельдфебель.