О непредсказуемости жизни (сборник рассказов) (ЛП)

Но, как я уже упоминал, с тех пор прошло шесть лет, и я привык. Увы, сказать того же о наставнике было никак нельзя. Ему все было в новинку и странно. Он то и дело дергал себя за рога, бывало блеял — от волнения, от сильных чувств, а оставаясь в одиночестве, иногда, как будто проваливался в полную звериную форму, и не мог из нее выйти. Кроме того, похоже, проверяя старый как мир миф о том, что козы могут есть практически что угодно, он пробовал все растительное попадавшее на глаза. От травы и цветов с любимого цветника лорда Хассана, до хвои и шишек лиственничных деревьев, недавно высаженных придворным садовником в одном из бесчисленных внутренних дворов Цитадели. И не всегда подобное разнообразие шло Смитсону на пользу!

К счастью, ему хватало ума держаться подальше от ядовитых растений.

Впрочем, должен сказать, что изменение, имело не только отрицательные, но и положительные стороны. Я уже упоминал о великолепной физической форме моего наставника, а об изменениях в его личной жизни говорить не буду. Упомяну лишь, что по утрам в его комнате я часто обнаруживал женский запах...

Но не будем отвлекаться.

Как я уже говорил, мы шли по дну небольшого каньона, скорее даже глубокого оврага, прорытого и углубляемого маленькой речкой, во время ежегодных весенних паводков. Мы шагали, шевеля копытами листья, покрывавшие дно толстым слоем и в очередной раз обсуждали все ярче и ярче выявлявшиеся странности в культуре тиннедов.

— ... и даже Ключевой Камень не поможет, хотя заключенные в нем крупицы прошлого, без сомнения бесценны, — вещал Смитсон. — Но, увы нам! Сколь же бесценны эти крупицы, столь же они и малы!

Ответом ему стал мой согласный вздох. Увы... Многочисленные загадки и странности, главной из которых было упорное нежелание тиннедов входить внутрь Цитадели Метамор, Ключевой Камень не объяснял совершенно.

Разгоряченный, я так прибавил ходу, что не заметил скрытый под слоем листвы крупный ком слежавшейся глины. И споткнулся.

— Проклятье! Больно!! — воскликнул я, поднимаясь на четвереньки и потирая пострадавший нос.

— Джонатан, ты весьма внимательно смотришь под ноги! — насмешливо сказал, отставший Смитсон. — Надеюсь, твои рога не пострадали?

— На месте они, — буркнул я, проверив, и поскорее поднялся, не желая стоять в холодных, мокрых листьях на четвереньках.

— Что там за пакость такая? — спросил я, поворачиваясь к наставнику... и тут мое сердце сначала замерло, а потом бешено застучало.

— Джон, тебе просто потрясающе везет! — изумленно сказал он, поднимая вывернутый моим копытом череп гигантской птицы. Но ни одна современная птица не имеет клюва таких очертаний, столь высокого лба и такого высокого и выпуклого свода черепа. Только один вид в истории имел все эти признаки вместе. Разумные нелетающие птицы — тиннеды!

— Да ведь это же... — изумленный не менее коллеги, пробормотал я. — Четвертый? Или пятый?

— Пятый. Хотя о подлинности экземпляра Эльфквеллинского Королевского Исторического музея все еще идут споры, — возбужденно воскликнул Смитсон. — Но этот экземпляр, несомненно, подлинный и в очень хорошей сохранности... Поздравляю с находкой, коллега!

— Ну, знаете ли, я вообще-то тут не один... — смущенно пробормотал я, доставая прикрепленный к поясу кинжал и вновь плюхаясь на колени, в самую грязь. — В конце концов, это вы затащили меня в каньон. Так что, будет справедливо сказать, что нашли этот череп и все к нему прилагающееся мы вместе!

Глина, пусть и слежавшаяся за прошедшие тысячелетия, была все же мягче камня, так что, действуя попеременно кинжалом, маленькой лопаткой, прихваченной запасливым Смитсоном и копытцами на собственных пальцах, мы смогли собрать все осколки черепа, когда-то расколотого ударом чего-то острого спереди и сверху. Потом я начал отгребать глину, разыскивая шейные позвонки окаменелого скелета, но тут мои весьма чувствительные, хоть и практически не различающие цветов глаза различили что-то блеснувшее в последних лучах заходящего солнца.

Осторожно разгребши грязь, я нащупал твердый диск с острыми краями...

— Взгляните, коллега! — не удержался я от соблазна продемонстрировать наставнику найденную драгоценность, даже не очистив ее от грязи.

— Ну-ка, ну-ка... — пробормотал Смитсон, вытаскивая из мешка чистую тряпицу. — Великолепно!

На его ладони лежала гемма — камень в оправе из неизвестного мне металла, на толстой золотой цепочке изящного плетения. И сам камень, и оправу покрывала сложная вязь иероглифов.

— Нет слов... — согласно прошептал я, ошеломленно любуясь узорчатой подвеской. — Коллега, мы с вами войдем в историю!

— Обязательно, коллега, — улыбнулся Смитсон, — но Джон, посмотри — солнце уже скрылось, на небо наползают тучи, скоро стемнеет. Вдвоем, без инструментов и помощников мы не сможем, ни устроить здесь настоящие раскопки, ни огородить это место. А огородить и зафиксировать его нужно до снегопадов! Думаю, нам с вами нужно пометить находку и как можно скорее вернуться в Цитадель.