О непредсказуемости жизни (сборник рассказов) (ЛП)

— Хм... Я не столь хорошо знаю нашего разноцветного дикобраза-алхимика, как мне хотелось бы, но в научных кругах, сия эксцентричная особа слывет образцом точности и аккуратности, — поджал губы и дернул козлиным носом наставник. — Говоря другими словами, я не могу представить, чтобы Паскаль испортила столь ценный предмет. И уж если по каким-либо причинам это все же произошло, то она не стала бы молчать. Нет, коллега, не стоит обвинять Паскаль. Но оттенок камня действительно изменился... Хм. Кстати, Паскаль упоминала о бездействующей магии, заключенной и в сам камень и в оправу и даже в цепочку. Быть может именно она стала причиной?

— Увы, мы можем только предполагать... — вздохнул я. — Может быть расшифровка надписи поможет? Коллега, предлагаю попробовать!

Увы, наши старания были практически тщетны. Тщательно перерисовав на пергамент все иероглифы, мы, вооружившись составленными нами таблицами, смогли перевести часть из них. И вот, что получилось:

Путь ...... ...... я тебе. Во сне ....... ....... ...... Но ....... — избирая ...... ...... судьбу ..... ..... тоже.

— Что ж... Все, что можно было сделать сейчас, мы сделали, — Смитсон откинулся в кресле, разминая затекшую шею. — Кое-что можно предположить... К примеру третий иероглиф наверняка значит «открываю».

— «Путь куда-то открываю я тебе». Логично, — согласился я. — Думаю, мы можем вписать это в наши таблицы. Но причем здесь сон? Путь откроется во сне?

— Увы! — покачал козлиными рогами наставник. — Сейчас мы этого понять не сможем. А потому предлагаю вернуться к работе с ключевым камнем. Возможно, мы встретим в нем соответствия, хотя бы частичные. А сейчас, нам лучше всего пойти и хорошенько выспаться, уже поздно.

Но мне не спалось... Проворочавшись с боку на бок два или три часа, я решил пойти перекусить на общей кухне. Съев тарелку чуть подваренных на пару ростков папоротника, обмакивая их в острый соус, я пошел в спальню, но проходя мимо лаборатории, решил зайти и еще раз осмотреть находки.

В лаборатории я подошел к обитой мягкой тканью коробке, в которой хранился череп. Осторожно подняв его на ладони, взглянул в пустые глазницы и в тишине полутемной, освещенной лишь магическим огоньком комнаты, прозвучали рожденные странным настроением слова:

— Быть иль не быть? Вот в чем вопрос…

Вздрогнув, как будто просыпаясь, я положил череп на место и, подойдя к столу, на котором мы работали с Ключевым Каменем и геммой, взял лупу, чтобы еще раз посмотреть на иероглифы.

«Знаешь, а ведь ты — первый настоящий предмет не из камня, дошедший до нас от тиннедов... — сказал я ему, мысленно. — Интересно, для чего использовал тебя тот парень, чей череп лежит у нас в коробке? Какие пути ты ему открывал? Куда? А может быть надпись иносказательна, а ты на самом деле знак ранга? Или простое украшение? Жаль, что ты не можешь ответить...»

Мне вдруг пришли в голову слова наставника, сказанные им в одной беседе. Смитсон тогда упомянул простой и очень познавательный способ понять незнакомую культуру, представить, хотя бы частично их способ мышления — одеться в их одежду.

Единственной вещью тиннедов, которую я мог бы одеть, была гемма... Я взял ее, осмотрел еще раз, пропустил сквозь пальцы золотую цепь, вгляделся в замок — и одел.

Сухо щелкнул застегнувшийся карабинчик... но почему-то этот звук отозвался во всем теле противной, какой-то тянущей дрожью... Мир вокруг на несколько ударов сердца вдруг стал нечетким, подернувшись туманной дымкой, разорванной как молнией, вспышкой на груди. Камень геммы засветился, но я лишь краем сознания отметил это, поскольку именно в этот миг понял, что не чувствую ставшего привычным веса рогов на голове!

Мои уши шевельнулись, ища источник опасности, и тут же, как будто исчезли... действительно исчезли — схватившись за голову, я ощутил только два отверстия позади верхней челюсти.

Я ринулся к зеркалу... Лучше бы я этого не делал! Прямо на глазах мои челюсти вытянулись, деформируясь, мех на морде поредел и как будто растворился, всего за несколько судорожных вдохов.

Меж тем, тянущая дрожь усилилась, к ней добавилось ощущение ползущей плоти. Я попятился к лабораторным столам и посмотрел на руки... Мех на теле тоже исчез, сменяясь темно-серой с изумрудными проблесками чешуей, а отвратительная дрожь, сконцентрировавшись на спине и вокруг хвоста, вытягивала его, утолщая, превращая в мощный, мускулистый, покрытый той же серо-зеленой чешуей хвост пресмыкающегося!