О непредсказуемости жизни (сборник рассказов) (ЛП)

— Магия и алхимия, алхимия и магия... Алхимия и есть магия, но как бы с изнанки, с другой стороны! Это искусство подправить природу и вместе они дают эффект, усиливая друг друга... А естественная окраска так проста, что... Я не знаю, как создать простоту!

— Ох. Похоже, Мишелю придется жить с этой расцветкой всю оставшуюся жизнь.

Она тяжело вздохнула и кивнула:

— Нет способа восстановить старую окраску, я могу только заменить ее на новую... Я могла бы сделать цвета более близкие к естественным, я, наверное даже смогу перекрасить ему шкуру в черный цвет, но...

— Ты можешь сделать его черным, не так ли? Я имею в виду, совсем, — сказал тигр, нежно проводя тыльной стороной ладони по ее фиолетовому носу.

Она вздохнула:

— Да, наверное.

— Мишель.

— Ох. Опять ты.

— У меня есть кое-какие результаты.

Мишель фыркнул:

— Ну, говори, что уж там.

— Для начала кое-что, что тебе не понравится. Я не могу вернуть тебе естественный окрас.

— И почему я не удивлен?

— Но я могу сделать твою кожу полностью черной. Может даже не совсем черной, а скорее темно-коричневой, почти как раньше, не совсем, но все-таки.

— А мех?

— Я могу попробовать сделать его черным. Без гарантии, но я уверена...

— Совсем черный?! Это что, как болотная крыса?!

— Это все что я могу сделать сейчас и быстро. Разумеется, если ты не предпочтешь быть красным или розовым или... а что на счет черной кожи и белого меха? Это будет смотреться неплохо...

— Хватит! Нет! Я останусь как есть. Весь целиком. Хватит с меня твоих зелий и колдовства... Не хочу рисковать больше.

— Понятно. Но может перекрасить хотя бы кожу?

— В черный цвет? Это будет неправильный черный, ты сама сказала. Она будет такой же черной, как эти черные квадраты?

— Да.

— Тогда нет. Я не хочу выглядеть как болотная крыса!

— Ты уверен? Не передумаешь?

— Нет. Не передумаю.

— Ясно. Пожалуйста, скажи мне, если все же передумаешь... ты знаешь, где меня найти...

Она глубоко вздохнула, и повернулась, чтобы уйти.

— Паскаль.

— Да.

— Спасибо за попытку, — выдавил из себя Мишель. — Я... я знаю, тебя не переделаешь.

Паскаль вздохнула, позволяя фиолетовой накидке соскользнуть на спину, показывая каскады светло- и темно-фиолетовых иголок.

— Я такая, какая есть... рассеянная, игривая, взбалмошная... Подходим ли мы друг другу? Или то было просто случайное сродство желаний и душ?

— Я не знаю, Паскаль, — вздохнул он, поправляя стянутую лубками ногу. — Действительно не знаю. С тобой рядом никогда не бывает скучно. С тобой было весело, грустно, я злился, восторгался, мне хотелось то придушить тебя, то носить на лапах... Но провести с тобой жизнь? Я не знаю... не уверен.

Она вздохнула и, закутавшись в переливчатую фиолетовую ткань по самые глаза, шагнула к двери. Потом обернулась через плечо:

— То были чувства, которым не должно было случиться.

— Что ж, тогда пусть это будет просто дружба, — выдохнул он.

Она вздохнула еще раз и тихо ушла.

Перевод — Claw Lyne.

Литературная правка — Дремлющий

¹¹ «Королевская печать» — в данном случае — синяк под глазом, каковые лорд Хассан раздает нерадивым подчиненным с приличествующей его положению щедростью. В некоторых случаях «КП» также именуются мелкие, но весьма дорогостоящие сувениры, чаще всего золотые монеты с квадратным отверстием, раздаваемые им же подчиненным, за дело радеющим. Кстати, золотой, под настроение лорда полученный Скрэчем, примерно равен годовой зарплате Мишеля.

Верю и надеюсь Крис О'Кэйн

Год 706 AC, середина февраля

«Моя дорогая Элизабет!

Прошло уже больше пяти лет, с тер пор как мы виделись в последний раз, и я действительно очень скучаю по тебе...»

Михась рыкнул и смятый лист дорогущей (4 звезды за листочек!¹²) новомодной бумаги полетел в камин. На стол лег следующий лист, вот только лис-морф лишь взглянул на его белизну, но так и не поднял брошенного на дубовую столешницу пера. Некоторое время лис сидел, ухватив голову лапами, невидяще глядя куда-то вдаль... потом встал и, подойдя к камину, уставился на горящую бумагу.

Воспоминания, горькая, болезненная память ушедших лет, оставившая метки на теле и в душе... Даже спустя пять лет они напоминали о себе — неотрывно глядя на пламя в камине, Михась непроизвольно сдвинул левый манжет, открыв тонкий шрам, опоясавший запястье. Шрам уже давным-давно не ощущался, но он был, был... и сейчас когтистые пальцы правой лапы сами собой гладили скрытый под мехом след давней боли, как будто пытались сгладить черные воспоминания, залегшие глубоко в сердце...

«Даже если я напишу самое лучшее, самое проникновенное письмо, захочет ли она прочесть его? — думал лис. — Элли наверняка разорвет его, даже не читая!»

Михась в очередной раз посмотрел на идеально белый лист, контрастно выделявшийся на черно-коричневом дубе столешницы.