О-О

– Да все о том же, – ухмыльнулся бомж. – Где это ты такую красотку подцепил? Босс про нее знает?

Призрак вспылил было, но вовремя сдержался.

– Скоро узнает. А не узнает – еще и лучше.

Зачем нам лишний шум, правда, Донпедро? – он заглянул в бегающие глазки старика. – Я ведь тебе почему эту сотню приношу? Потому, что тихо. А шум начнется – и сотенные кончатся. Люби тишину, источник денег!

На третий день Тали добралась до внутренней лестницы корпуса Би, ведущей в апартаменты Барбура и выше, на запретные уровни. Она уже поставила ногу на первую ступеньку, но Призрак придержал ее за локоть.

– Туда нельзя.

– Почему?

– Не притворяйся, что не знаешь. Вам объясняли это еще на экскурсии. Ты слышала разговоры об этом у нас в комнате. Если хочешь идти, иди одна. Но не думаю, что тебе удастся уйти далеко.

– Это почему же? – насмешливо прищурилась Тали. – Съест ваше мифическое О-О?

Призрак пожал плечами.

– Может, и съест. Но скорее всего, навернешься на какой-нибудь острой арматурине. Распорешь себе живот. Выбьешь глаз. Упадешь на три этажа вниз в какую-нибудь шахту. И будешь подыхать там одна-одинешенька, потому что нет таких дураков, которые пойдут на верную смерть только для того, чтобы вытащить труп какой-то самоуверенной хомячихи. Да и зачем нам этот труп? Полиции показывать? Нет уж, сама сгниешь… повоняешь немного – и сгниешь. С тех этажей сюда ничего не проходит, даже вонь. Как и отсюда – туда. Вот и я не пойду.

Он отошел к противоположной стене, пододвинул к оконному проему дощатый ящик и уселся поудобнее. Тали растерянно смотрела на него с лестничной площадки.

– И что же, ты меня так одну и отпустишь?

– Валяй! – махнул рукой Призрак. – Дуракам закон не писан.

– Я позову Чоколаку, – сказала она обиженно. – Он не такой трус.

Призрак усмехнулся и промолчал. Постояв еще немного, Тали подошла к нему, огляделась – других ящиков поблизости не было.

– Подвинься, джентльмен!

– Я же индеец, а не джентльмен, – ухмыльнулся Призрак, но подвинулся.

Тали бухнулась рядом, и Призрак почувствовал неловкость от касания ее затянутого в джинсы бедра. «Отодвинуться? – мелькнуло у него в голове. – Но тогда она поймет… Что поймет? Неважно – поймет. Но если не отодвинуться, то поймет тем более…»

– Что, нравится? – насмешливо произнесла она, безошибочно угадав его смятение и тут же пользуясь случаем взять реванш за недавнее поражение. – А хочешь, я у тебя на коленях посижу? Но не здесь, а там, наверху, на Би-двенадцать. Как, стоит того?

Покраснев, Призрак отодвинулся. Теперь он едва держался на краешке ящика, но встать совсем было бы полным позором. Он вдруг начал злиться.

– Зачем тебе туда? Зачем тебе все это?

– Зачем? – Тали указала на огромную трехцветную надпись прямо перед ними. – А это зачем? Зачем это «Я люблю тебя, Тали»? Что это, по-твоему? Ну не нравился он мне, что я могу поделать? Никогда не нравился! Зачем же тогда устраивать этот театр? Это, если хочешь знать, насилие. Да-да, что ты на меня уставился? Когда девушка не хочет и говорит это яснее ясного, а парень ни фига не слушает и продолжает свое, то это – насилие. Он меня реально затрахал этими «Тали, Тали, Тали…». И вот смотри, что теперь: он, насильник, в героях ходит, а я, жертва, типа злой ведьмы получаюсь. Так ведь, так?

– Ну?

– Что – ну?

– Ну и зачем тебе наверх?

– Тьфу ты! – Тали с досадой хлопнула себя по коленке. – Я ж тебе объясняю! Да сядь ты нормально, что ты… двигайся сюда, вот так.

Бедро снова уперлось в него живым упругим напором; теперь Призрак отнесся к этому чувству как к старому знакомому – хорошему знакомому… даже слишком хорошему…

– Понял?

– Что? – переспросил он, поняв, что вот уже несколько минут не слышит ничего из сказанного ею. Да нет, зачем преувеличивать – минуту, не больше.

Или даже секунд пятнадцать. Наверное, со стороны он сейчас смотрится дурак дураком. Ну и пусть! Пусть думает о нем всё, что хочет. Только пусть не уходит, пусть подольше побудет здесь, рядом – этим бедром, и волосами, и насмешкой серых прищуренных глаз.

– Так, повторяю еще раз, для тупых индейских джентльменов! – сердито выпалила она. – Мне нужно знать, почему он умер. Потому что если этот идиот прыгнул сам, то это уже… это уже… это уже такое насилие, рядом с которым все эти «Тали, Тали, Тали» – просто детские шалости в садике за занавеской.

– Он не сам, – сказал Призрак. – Я тебе точно говорю. Я снизу видел. Он не хотел падать. И уж тем более – прыгать.

Тали молча смотрела в пол – похоже, теперь настала ее очередь пропускать мимо ушей слова собеседника.

– Ты слышала?

– Да, – кивнула она, – ты уже говорил это.

Дважды.

– Тогда в чем дело?

– Не знаю… – Тали исподлобья взглянула на него. – Чоколака тоже видел и говорит, что его кто-то столкнул. Чоколака говорит, О-О… но это, конечно, чушь.

– Конечно! – подтвердил Призрак с фальшивым воодушевлением. – Конечно, чушь! Он просто оступился. С лунатиками это случается. Никто его не толкал. Ни О-О, ни…