О-О

Когда на форуме заговорили о «развиртуализации», как тогда именовали групповой перевод знакомства из виртуального облака интернетовских киберпространств на реальную лужайку лесного пикника, Амазонка идею не поддержала. Менаш, в отличие от нее, на пикник пришел и потом долго об этом жалел. Форумные завсегдатаи оказались другими, совершенно отличными от своего письменного образа.

Больше всех походил сам на себя Администратор, резонер и зануда, в живом своем обличье напоминающий большого седеющего бобра. Он же, кстати, выступал и в качестве инициатора развиртуализации. В стране близились очередные выборы, и Администратор с подозрительным упорством сводил разговор именно на них. Это заметил не только Менаш: во всяком случае, пожилая очкастая тетенька, оказавшаяся рядом с ним за столом, несколько раз прошипела что-то язвительное по поводу партийного финансирования.

– Простите, а вы кто? – вежливо осведомился Менаш.

– Я – Удав! – отвечала она к полнейшему изумлению парня, который всегда считал участника по кличке «Удав» мальчишкой лет семнадцати, своим ровесником.

С возрастом вообще не повезло: почти все форумчане были старше тридцати, так что Менаш смотрелся там белой вороной. Неожиданности следовали одна за другой. Разухабистый словоохотливый шутник Скот Гвинейский оказался на поверку очень худым желчным человеком, который в продолжение всего пикника молча курил, зажигая сигарету от сигареты. А мрачный и косноязычный в письме Рыцарь Тьмы, напротив, непрестанно сыпал анекдотами и вообще не умолкал ни на минуту.

Домой Менаш вернулся с больной головой. За ужином родители помалкивали, не приставали с расспросами. Именно поэтому он рассказал им все – как делал это всегда. И, как всегда, не пожалел об этом: у него были лучшие родители в мире – понимающие, деликатные, тонкие. Сколько Менаш помнил себя, они жили даже не семьей, а каким-то единым неделимым существом – повсюду вместе, рядом, почти не расставаясь. Первые детские рисунки, сделанные скорее маминой рукой, но при его деятельном участии, изображали их не по отдельности – «это папа, это мама, это Менаш» – а целокупно, странным трехголовым драконом. Они и чувствовали друг друга как части одного тела – так в полной темноте одна рука безошибочно находит другую.

– Не расстраивайся, – сказал отец. – Чаще всего люди оказываются иными в своей письменной ипостаси – такими, какими хотели бы быть. Ты называешь этот образ виртуальным, но он-то как раз ближе к сути человека. Потому что реальность – результат стечения обстоятельств, случайностей, принуждения, насилия. Этот твой Скот Гвинейский – что за странное имя? – мечтал быть – и вполне мог бы стать – душой компании, но жизнь скрутила его так, что он и слова вымолвить не может. Который из этих двух непохожих людей – правильный, настоящий?

– А Амазонки, значит, не было? – спросила мать. – Интересно, какая она?

– Стоит ли выяснять? – хмыкнул Менаш. – Еще окажется бородачом-педофилом лет пятидесяти…

– А вдруг нет? Попробуй, свяжись с нею. Судя по твоим рассказам, интересная девочка…

Менаш улыбнулся: родителей и радовала, и беспокоила его чрезмерная замкнутость на семью. Но совет матери был недурен – он и сам подумывал о том, чтобы послать Амазонке приватное сообщение с юмористическим описанием «развиртуализации». Девушка ответила почти сразу: да-да, она предвидела нечто подобное, потому и не пришла. «Ты, наверно, думаешь, что я тоже какой-нибудь Удав? – писала она дальше. – Если так, то это очень обидно. Вот моя фотка, убедись». С приложенной фотографии смотрела улыбчивая темноволосая девчонка – как раз такая, какую рисовал в своем воображении Менаш. Он тут же позвал мать – показать и порадоваться вместе.

Она ласково потрепала сына по голове:

– Вот видишь? Можно назначать свидание.

– Ты что, мама!

– А что? Девушки так просто свои снимки не посылают… – мать многозначительно подмигнула. – Это ваш шанс, господин сердцеед!

Они встретились на Кошачьей площади.

Амазонку звали Ясмин, и живьем она казалась немного старше, чем на фотографии. Старше и красивее. Впрочем, по ее словам, ей всегда давали больше, а в действительности она моложе Менаша на целых два месяца. Пошли в кафе. Говорил в основном Менаш, а Ясмин улыбалась и кивала, загадочно поглядывая на него. Потом, посмотрев на часы, вскочила – «пора бежать, извини!» – и исчезла, оставив после себя влажный след поцелуя на щеке, восхитительный запах духов в ноздрях и ноющую радость в сердце.