О пьянстве

Харви откупорил новую квинту. Мы поговорили о Кафке. Досе. Тургеневе, Гоголе. Обо всей этой скучной херне. Затем повсюду оказались свечи. Учителю дзен хотелось уже начать. Рой давал мне два кольца. Я пощупал. Пока на месте. Все нас ждали. Я ждал, когда Харви рухнет на пол от того, что выпил столько скотча. Без толку. Он шел ноздря в ноздрю со мной, на один мой выпивал два и все еще держался на ногах. Такое не часто делают. Мы опрокинули полквинты за десять минут свечежжения. Вышли к толпе. Я вывалил Рою кольца. Рой сообщил учителю дзен днями раньше, что я пьяница – ненадежен – либо слаб духом, либо порочен, – а потому на церемонии не просите у Буковски кольца, потому что Буковски может там не оказаться. Или он может кольца потерять, или наблюет, или потеряет Буковски.

Ну вот и понеслось наконец. Учитель дзен принялся играться со своей черненькой книжицей. Не слишком толстая на вид. Страниц 150, я бы сказал.

– Прошу, – сказал дзен, – не пить и не курить во время церемонии.

Я допил. Встал от Роя справа. Допивали там повсюду.

Затем учитель дзен выдал ссыкливую улыбочку.

Христианские свадебные обряды я знал из опыта прискорбной зубрежки. А дзенская церемония вообще-то напоминала христианскую, только в нее подмешали чуть конского навоза. Где-то по ходу зажгли три маленькие палочки. У дзена этих штук была целая коробка – две или три сотни. После зажжения одну палочку поместили в середину горшка с песком. Это была дзенская палочка. Потом Роя попросили поставить его горящую палочку по одну сторону дзенской палочки, Холлис попросили поставить ее по другую.

Но стояли палочки как-то не так. Чуть улыбнувшись, учитель дзен вынужден был потянуться вперед и поправить палочки до новых глубин и возвышенностей.

Затем учитель дзен извлек круг бурых бусин.

Круг бусин он вручил Рою.

– Уже? – спросил Рой.

Черт, подумал я, Рой же обычно читает про все остальное. Почему ж не о собственной свадьбе?

Дзен подался вперед, правую руку Холлис поместил Рою в левую. И четки так вот окружили обе руки.

– Вы…

– Да…

(И это дзен? – подумал я.)

– А вы, Холлис…

– Да…

Меж тем при свечах какая-то жопа с ручкой делала сотни снимков церемонии. Я занервничал. Может, это ФБР.

– Клац! Клац! Клац!

Конечно, все мы были чисты. Но раздражало, потому что так беспечно.

Тут я заметил при свечах уши учителя дзен. Свет сиял сквозь них так, словно бы их сделали из тончайшей туалетной бумаги.

У учителя дзен были тончайшие уши из всех людей, каких я когда-либо видел! Так вот отчего он святой! Мне нужны такие уши! В бумажник, или коту, или для памяти. Или под подушку положить.

Конечно, я понимал, что это со мной разговаривают все скотчи с водами и все эти пива, но опять-таки, по-иному, этого я вообще не знал.

Я не отрывался от ушей учителя дзен.

А там были еще слова.

– …и вы, Рой, обещаете ли не принимать никаких наркотиков, пока находитесь в отношениях с Холлис?

Казалось, повисла смущенная пауза. Затем, со сцепленными руками в бурых четках:

– Обещаю, – произнес Рой, – не…

Скоро все закончилось. Или казалось, что закончилось. Учитель дзен выпрямился, улыбаясь лишь толикой улыбки.

Я коснулся плеча Роя:

– Поздравляю.

Затем склонился дальше. Взялся за голову Холлис, поцеловал ее в красивые губы.

Все продолжали сидеть. Нация недоразвитых.

Никто не шевельнулся. Свечи тлели, как недоразвитые свечи.

Я подошел к учителю дзен. Потряс ему руку:

– Спасибо. Вы неплохо провели церемонию.

Казалось, он по-настоящему доволен, отчего мне стало чуточку лучше. Но остальные те бандюганы – старый Таммани-Холл[25] и мафия: они были слишком горды и глупы, чтоб жать руку восточному человеку. Всего лишь еще один поцеловал Холлис. Всего лишь еще один пожал руку учителю дзен. Как будто это свадьба под дулом пистолета. Вся эта семья! Ну, я последним узна́ю – или мне последнему сообщат.

Теперь, когда свадьба закончилось, тут показалось очень холодно. Они просто сидели и друг на дружку пялились. Я нипочем не понимал человеческую расу, но кто-то же должен тут валять дурака. Сорвал с себя зеленый галстук, подбросил его в воздух:

– ЭЙ! ХУЕСОСЫ! НИКТО НЕ ПРОГОЛОДАЛСЯ, ЧТО ЛИ?

Я подошел и принялся хватать сыр, ножки маринованных поросят и куриную пизду. Некоторые чопорно оттаяли, подошли и тоже ухватились за еду, не зная, чем еще заняться.

Я подтолкнул их поклевать. Потом отошел и снова вдарил по скотчу и воде.

Пока был в кухне, снова наполнял себе – услышал, как учитель дзен говорит:

– Мне пора.

– Ууу, не уходите… – расслышал я старый, скрипучий и женский голос посреди величайшего за три года сборища бандюганов. И даже она говорила будто бы не всерьез. Что я тут делаю с этими? Или с профом из УКЛА? Нет, профу из УКЛА тут самое место.

Должно же быть покаяние. Или что-то. Какое-то действие, чтобы всю процедуру очеловечить.