О пьянстве

– Тогда, блядь, бери и пробуй.

Вот этот малыш Лысый на слабо меня берет. Не вопрос. Я подошел к бочке, пригнул голову.

– Поворачивай этот чертов кран! Открывай свой чертов рот!

– А тут пауки водятся?

– Давай! Валяй, черт бы тебя драл!

Я подставил рот под кран и открыл его. В рот мне потекла пахучая жидкость. Я выплюнул.

– Не ссы давай! Глотай, какого хрена!

Я открыл кран и рот открыл. Попала вонючая жидкость, и я ее проглотил. Я завернул кран и выпрямился. Думал, меня сейчас стошнит.

– А теперь ты попей, – сказал я Лысому.

– Еще б, – ответил он, – я не боюсь, блядь!

Он влез под бочку и хорошенько глотнул. Такой щегол меня не перещеголяет. Я залез под другую бочку, открыл ее и глотнул. Встал. Мне начало хорошеть.

– Эй, Лысый, – сказал я, – а мне нравится.

– Ну, бля, так еще попробуй.

Я попробовал еще. На вкус становилось лучше. Мне становилось лучше.

– Эта дрянь – твоего отца, Лысый. Мне не положено все выпивать.

– Ему наплевать. Он бросил пить.

Никогда не бывало мне так хорошо. Лучше, чем мастурбировать.

Я пошел от бочки к бочке. То было волшебство. Почему мне никто раньше не сказал? Вот с этим жизнь замечательна, человек совершенен, ничто его не достает.

Я выпрямился и посмотрел на Лысого.

– А где твоя мать? Я твою мать выебу!

– Я тебя убью, сволочь, не лезь к моей матери!

– Сам же знаешь, Лысый, я тебе рожу начищу.

– Да.

– Ладно, мать твою трогать не буду.

– Тогда пошли, Генри.

– Еще глоточек…

Я подошел к бочке и глотнул хорошенько. Затем мы поднялись по лесенке из погреба. Когда вышли, отец Лысого все еще сидел на своем стуле.

– Вы, мальчики, в винном погребе были, э?

– Да, – ответил лысый.

– Рановато начинаете, нет?

Мы не ответили. Дошли до бульвара и вместе с Лысым заглянули в лавку, где торговали жевательной резинкой. Купили ее несколько пачек и набили себе рты. Он беспокоился, что мать узнает. А я ни о чем не беспокоился. Мы сели на скамейку в скверике и жевали жвачку, и я подумал: ну вот, теперь раз я что-то нашел, нашел я такое, что мне поможет, долгое время еще будет помогать. Трава в скверике выглядела зеленее, скамейки в скверике лучше смотрелись и цветы сильнее старались. Может, штука эта для хирургов и не полезна, но кому надо быть хирургом, с теми изначально что-то не так.

***

Я поднял стакан и опустошил его.

– Ты просто прячешься от действительности, – сказал Бекер.

– Чего ж нет?

– Никогда не станешь писателем, если прячешься от действительности.

– Ты о чем это? Писатели это и делают!

Бекер встал.

– Когда со мной разговариваешь, не повышай голос.

– А что прикажешь – чтоб я хер повысил?

– Нет у тебя хера!

Я неожиданно поймал его справа – попал за ухо. Из руки у него вылетел стакан, и он зашатался по комнате. Бекер мужиком был могучим, гораздо сильнее меня. Ударился об угол комода, повернулся, и я засадил ему еще разок прямо в боковину лица. Он доковылял до окна, открытого, и тут уже я побоялся его бить, чтоб он не выпал на улицу.

Бекер снова собрался и встряхнул головой, чтобы в ней прояснилось.

– Так, ладно, – сказал я, – давай немного выпьем. От насилия мне тошно.

– Лады, – сказал Бекер.

Он подошел и поднял свой стакан. У дешевого вина, что я пил, пробок не было, крышечки просто откручивались. Я отвинтил новую бутылку. Бекер протянул стакан, и я ему налил. Себе тоже налил, поставил бутылку. Бекер свой выхлебал. Я выхлебал свой.

– Без обид, – сказал я.

– Без всяких, дружок, – произнес Бекер, оставляя свой стакан. И засадил правой мне в брюхо. Я перегнулся, а он при этом толкнул меня в затылок и вздел колено мне в лицо. Я рухнул на колени, из носа на рубашку мне потекла кровь.

– Налей-ка мне выпить, приятель, – сказал я, – давай все обдумаем.

– Вставай, – произнес Бекер, – это была лишь первая глава.

Я встал и двинулся на Бекера. Выпад его я блокировал, правый его поймал локтем и пробил ему короткий прямо в нос. Бекер отступил назад. У нас обоих носы кровили.

Я накинулся на него. Мы оба слепо замахивались. Я поймал несколько славных ударов. Он еще раз хорошенько двинул мне в брюхо. Я согнулся, но выдал ему апперкот. Он попал куда нужно. Прекрасный удар был, очень удачный. Бекера мотнуло назад, и он упал на комод. Затылком треснулся о зеркало. Стекло разлетелось. Он был оглушен. Моя взяла. Схватил его за перед рубашки и звезданул жестко справа за левое ухо. Он свалился на коврик и встал там на четвереньки. Я подошел и шатко начислил себе выпить.

– Бекер, – сказал ему я, – я тут жопы деру где-то дважды в неделю. Ты просто явился не в тот день.

Я осушил стакан. Бекер поднялся. Постоял немного, глядя на меня. Затем двинулся вперед.

– Бекер, – сказал я, – послушай…