О поэтах и поэзии

Жизнь свихнулась, хоть ей не впервой,
Словно притче, идти по кривой
И о цели гадать по туману.
Там котел на полнеба рванет,
Там река не туда повернет,
Там Иуда народ продает.
Все как будто по плану идет…
По какому-то адскому плану.

Кем мы втянуты в дьявольский план?

Кто народ превратил в партизан?
Что ни шаг, отовсюду опасность.
«Гласность!» – даже немые кричат,
Но о главном и в мыслях молчат,
Только зубы от страха стучат,
Это стук с того света, где ад.
Я чихал на подобную гласность!

Мне-то что! Отбываю свой крест.

Бог не выдаст, свинья не доест.
Не по мне заварилася каша.
Рыба-птица на хрип перешла,
Докричаться до нас не могла.
Скучно, брат мой! Такие дела.
Особливо когда спохмела…
Жаль души, хоть она и не наша.

Вот так – «Жаль души, хоть она и не наша» – сегодня никто не скажет. И эта нота остается от стихотворения, а не чихание на гласность, – хотя при этой гласности, как он верно замечает, все главное замалчивалось. Разговор по большому счету пойдет только теперь, и неизвестно, скоро ли. Единственное оправдание нашего времени именно в том, что оно окончательно скомпрометировало многие сакральные понятия, в том числе «русскую идею» в ее почвенном выражении, симметрично завершив круг русской мысли – от Владимира С. Соловьева до Владимира Р. Соловьева. И теперь говорить об истории этой мысли можно трезво – это и есть дело ближайшего будущего; судьба и творчество Кузнецова будут в этом разговоре важным свидетельством. Если, скажем, Валентина Распутина эта идея просто погубила, то в случае Кузнецова совпала с его душевным, так сказать, уклоном и дала трагические, иногда смешные, но в целом выдающиеся художественные результаты.

5

Как всегда в таких случаях, чисто фактическая его биография скудна и большого значения не имеет. Он родился 11 февраля 1941 года в семье офицера и учительницы, молодость провел в Краснодаре, год учился в пединституте, оттуда ушел в армию, служил сперва в Чите, потом – связистом на Кубе во время Карибского кризиса. Окончил Литинститут, где толком ничему не учили, а поскольку был от природы не слишком разговорчив, не обзавелся там и дружескими связями. Учителем его был Сергей Наровчатов, высоко его ценивший. Женился на уроженке Семипалатинска Батиме Каукеновой, это его единственный брак. Работал в издательстве «Современник» и отделе поэзии «Нашего современника», издал полтора десятка поэтических книг, много пил, умер 17 ноября 2003 года от сердечной недостаточности.

Он выразил, пожалуй, одну только грань, одну сторону русской души – самую невоспитанную и самую талантливую ее ипостась; но эта ничем не утолимая душа с ее вечной тоской все-таки генерирует замечательные тексты.

Завижу ли облако в небе высоком,
Примечу ли дерево в поле широком —
Одно уплывает, одно засыхает…
А ветер гудит и тоску нагоняет.

Что вечного нету – что чистого нету.

Пошел я шататься по белому свету.
Но русскому сердцу везде одиноко…
И поле широко, и небо высоко.

Самым прямым продолжателем этой традиции является, пожалуй, Борис Гребенщиков. Но у него, слава богу, кроме «Русского альбома», три десятка других.

Партизан полной луны

1

Поэтом называется человек, дающий современникам и потомкам оптимальные формы для выражения их мыслей, состояний и трудноуловимых ощущений. Он либо видит то, чего до него не видели, и дает этому имя, – либо находит формулу для того, что все понимали давно, но по разным причинам боялись сказать.