О поэтах и поэзии

Кто нас двух, душой враждебных,
Сблизить к общей цели мог?
Кто заклятьем слов волшебных
Нас воззвал от двух дорог?

Кто над пропастью опасной

Дал нам взор во взор взглянуть?
Кто связал нас мукой страстной?
Кто нас бросил – грудь на грудь?

<…>

В диком вихре – кто мы? что мы?

Листья, взвитые с земли!
Сны восторга и истомы
Нас, как уголья, прожгли.

Здесь, упав в бессильной дрожи,

В блеске молний и в грозе,
Где же мы: на страстном ложе
Иль на смертном колесе?

Сораспятая на муку,

Давний враг мой и сестра!
Дай мне руку! дай мне руку!
Меч взнесен! Спеши! Пора!

(Конечно, «Меч взнесен» здесь и дурновкусно, и двусмысленно, но давайте попробуем это читать глазами современника, для которого эта стилистика вполне органична.)

Брюсов трактует человеческую участь как трагическую, и ничего удивительного, что он ищет спасения в работе. У нас, кроме работы, нет никакого способа противостоять хаосу: «Вперед, мечта, мой верный вол, неволей, если не охотой! Я близ тебя, мой кнут тяжел, я сам тружусь – и ты работай». Это вещь полемическая, ответ на стихотворение славянофила Хомякова «Труженик», так и называется – «В ответ», но это скорей не ответ, а развитие темы. У Хомякова герой тоже в конце концов отказывается от мысли об отдыхе: «Иду свершать в труде и поте / Удел, назначенный тобой; / И не сомкну очей в дремоте, / И не ослабну пред борьбой». Отличие у Брюсова только в том, что герой Хомякова идет скорее бороться, утверждать свою правду – у Брюсова же работа самоцельна: она сама по себе противостояние энтропии. Не ради триумфа своей идеи или своей школы трудится он, а потому, что все остальные действия бессмысленны и множат в мире зло, хаос, тщету. Любопытно, что в «Соловьином саде» Блока герой – да и автор – уже решительно предпочитают любовь и мечту, а вол вполне сознательно заменен на осла; не надо, не надо бросать соловьиный сад ради сомнительного труда! «Заглушить рокотание моря соловьиная песнь не вольна», товарищи, но это не повод идти к рокочущему морю от поющего соловья. Лучше весь век проспать рядом с любимой, чем «ломать слоистые скалы в час отлива на илистом дне». Блок это понимал – и все равно ушел к «рокочущему морю»; в том и дело, что поэт всегда «все понимает», а поступает так, как диктует ему стихия.

4

Особенный интерес представляет его стихотворение «Каменщик» – самое цитируемое, поскольку в нем видят отзыв на революцию 1905 года, и советская власть – вообще не слишком любившая и плохо понимавшая Брюсова – включала его в программы и антологии. Между тем стихотворение не такое простое, и я сам, думается, не очень глубоко его понимал, пока одна моя школьница – девочка редкого ума и чуткости – не сказала: подождите, но ведь каменщик здесь – автор, Брюсов, это к нему обращение! Брюсов же и есть каменщик, он всю жизнь себя так интерпретировал. Тогда смысл совершенно иной. Напомним этот хрестоматийный, но многими забытый текст:

– Каменщик, каменщик в фартуке белом,
Что ты там строишь? кому?

– Эй, не мешай нам, мы заняты делом,

Строим мы, строим тюрьму.

– Каменщик, каменщик с верной лопатой,

Кто же в ней будет рыдать?

– Верно, не ты и не брат твой, богатый.

Незачем вам воровать.

– Каменщик, каменщик, долгие ночи

Кто ж проведет в ней без сна?

– Может быть, сын мой, такой же рабочий.

Тем наша доля полна.

– Каменщик, каменщик, вспомнит, пожалуй,

Тех он, кто нес кирпичи!

– Эй, берегись! под лесами не балуй…

Знаем все сами, молчи!