О положении вещей. Малая философия дизайна

Попробуем еще раз сформулировать сущность шатра: это укрытие, сходное по конструкции с ширмой, которое устанавливается на ветру, используется против ветра и складывается по ветру. Кто же после прочитанного не вспомнит о парусе? И действительно: именно парус – та форма шатра, при которой ветер наконец оказывается задействован. Шатер как укрытие пытается противостоять ветру; шатер как парус пытается использовать силу ветра. Насколько глупой кажется нам конструкция шатра, настолько же умной кажется конструкция паруса: грамотно сооруженный парусник способен идти практически против любого ветра и бессилен только в штиль. Планер же может использовать силу ветра не только в горизонтальном, но и в вертикальном отношении. Будущие дизайнеры, работая над набросками, должны будут помнить не только о зонтах, но и о воздушных змеях и том, как дети заставляют их плясать на ветру. Раскрытие сущности шатра позволяет нам рассматривать парашюты и планеры как две вариации на ту же тему среди многих других, поскольку шатер рассматривается в данном случае как ширма, раздувающаяся на ветру. Ширма противопоставляется каменной стене; то, как она прогибается под натиском ветра, противопоставляется способности противостоять ветрам. Не самая плохая отправная точка для размышлений о разразившейся над нашими головами культурной революции. Но прежде чем затронуть проблему стен, стоит вспомнить собственно о ветре, а это приводит нас к парадоксу, известному еще с древних времен. Ветер хоть и можно слышать (и порой он оглушительно воет), можно ощущать (и даже быть им опрокинутым), но нельзя увидеть – за исключением зачастую разрушительных последствий. Стоит нам вознамериться осуществить переход от стен к ширмам, как, кажется, всё стремится утратить свою материальную природу.

«Стенка» шатра, будь она прибита колышками к земле, как у шатра циркового, закреплена на каркасе, как у зонта, натянута под давлением воздуха, как у парашюта или воздушного змея, или реет на мачте, как парус или флаг, представляет собой ветровую стену. Стена же каменная, сколь бы качественно она ни была исполнена и сколько бы в ней ни было окон и дверей – это утес. Поэтому дом – как и его прототип, пещера в скале – представляет собой место, где что-то сокрыто (то есть «кров»), а шатер – как и его прототип, гнездо – это место, где собираются и расходятся, место штиля. Дом существует для того, чтобы осесть в нем и не двигаться дальше; он – наша недвижимость, владение, огороженное четырьмя стенами. Шатер же необходим нам в движении по проторенной дороге; в нем собрано то, в чем мы сумели поднатореть, и опыт наш преумножается при посредничестве стен шатра. Стенка представляет собой ткань, то есть текстиль [16], и уже само это слово подразумевает, что перед нами – сплетение волокон, иначе говоря – сеть, в которой протекает опыт: она открыта опыту – открыта ветрам, открыта духу – и сохраняет этот опыт. Как стенка шатра, ткань испокон веков хранит образы в виде ковров; со времен изобретения масляных красок она, как холст, становится материальным носителем композиции картины; с момента возникновения кинематографа, как экран, улавливает созданные режиссером наброски, а с приходом телевизора – становится экраном для проекции изображений, сотканных из электромагнитных волн. По мере появления систем автоматизированного проектирования и первых плоттеров эта стенка шатра, успевшая стать нематериальной, обеспечивает преумножение изображений благодаря воспроизведению сплетения их структурных элементов. Натягивающаяся под натиском ветра стена шатра аккумулирует опыт, реализует его и распространяет – и именно благодаря ей шатер (как и ранее гнездо) может считаться средоточием творческой энергии.

Дизайн: препятствие для устранения препятствий? 1988