О положении вещей. Малая философия дизайна

Точно так же и в области искусства, наук, воспитания ее эксперименты были обречены на неудачу – в первую очередь в отношении воспитания в вере, но здесь мы упомянем о них лишь вскользь, поскольку их следует в будущем рассмотреть более тщательно.

В чем причина того, что попытка людей с подводной лодки завладеть миром потерпела крах? Она была сокрушена действительностью, той самой действительностью, от которой XX столетие так стремилось полностью отстраниться и в которую больше не верило. В начале своего рассказа я стремился доказать, что человек XX века обитал в мире мечты, в котором ему помогала ориентироваться некая трость: то электромагнитное поле, то культурный продукт, то фабрикат, то секс-символ, то какой-либо еще предмет, подтверждающий его собственное существование – в общем, в мире, где человек мог быть ведом чем угодно, только не собственно тростью. Семнадцать человек с подлодки всего-навсего предприняли попытку досмотреть сон до конца. И тут он лопнул, аки мыльный пузырь, и человечество, пробудившись, вернулось к реальности – грубо говоря, признало Бога в той самой трости. И это пробуждение обладало такой первозданной мощью, что могло сравниться лишь с пробуждением к реальности в третьем веке новой эры. С лица земли было стерто всё, что имело отношение к Новому времени, то есть к просвещению, логике и абстракции, и первой жертвой этого катарсического очищения пала подводная лодка.

Попытаемся проанализировать последствия данного переворота в вере. Настоящий текст я посвятил исключительно самой субмарине и не хочу ставить точку, не обратив еще раз внимание на трагическое величие этих семнадцати человек, погребенных на дне Тихого океана. Эти мужчины и женщины добровольно сослали себя в морскую пучину, чтобы спасти человечество от гибели. Само собой разумеется, что они были еще полностью во власти предрассудков и представлений своего времени и, что столь же естественно, причинили немало зла. Нам, детям более позднего и, как нам кажется, более просвещенного времени, легко судить их и даже насмехаться над ними. Но в то же время они являлись провозвестниками новой эпохи. То была первая попытка человечества со времен Средневековья объединить веру, искусство и знание. Неудача, которая ее постигла, была результатом того, что здесь во главу угла было поставлено знание, наука, а не вера, как при строительстве готического собора. Но это не делает поступок этих людей менее значимым – наоборот, от этого он становится более выдающимся. На этом мы оставим тему эфемерного господства над миром одной подводной лодки – провальной и именно потому успешной попытки построить храм науки.

Колеса 1993

Одним из наиболее долгоиграющих последствий фашизма является обращение свастики в китч. Не такое уж скромное достижение, если учитывать, что знак этот глубоко засел в сознании человека. Настолько глубоко, что по сравнению с этим мелкими покажутся даже глубины Атлантики: у кельтов и ацтеков свастика выглядит примерно одинаково. В данном сочинении мы постараемся осмыслить этот знак, но прежде уместно привести одно методологическое замечание.

Вещи можно рассматривать как минимум двумя способами: наблюдая за ними и читая их. Если вещи рассматривать, то они предстают перед нами как феномены. В случае со свастикой, к примеру, мы увидим две пересекающихся планки, загнутые на концах. Если же прочитывать вещи, то предполагается, что они что-то означают, а читающий предпринимает попытку расшифровать это значение. (Пока мир виделся людям как книга, natura libellum, и пока предпринимались попытки эту книгу расшифровать, непредвзятое естествознание было невозможно. С тех пор как люди начали наблюдать за миром вместо того, чтобы читать его, он утратил смысл.) Если же попытаться прочесть свастику, то мы увидим четыре отходящих от ступицы спицы, вращающихся в том направлении, на которое указывают загнутые концы, и увидим, что сами концы описывают круг. Читающий взгляд заставляет знак говорить, и он сообщает нам: я – солнечное колесо, и я свечусь.

На этом месте следует признаться, что побудило нас к написанию этого текста: если бросить взгляд на ситуацию в постиндустриальном обществе, медленное, но верное исчезновение колес производит сильное впечатление. В электронных аппаратах они уже не выполняют своей функции. Желающий продвинуться вперед делает уже ставку не на колеса, а на крылья, а если когда-нибудь механику перегонит биотехнология, то у машин будут уже не колеса, а пальцы, ноги и половые органы. Возможно, сейчас колесо как раз находится в процессе превращения в круг, а значит – в одну из множества однотипных кривых. Прежде чем подобная деградация колеса примет истинный размах, нам кажется необходимым попробовать в последний момент успеть считать глубину и непостижимость колеса с изображения свастики, несмотря на превращение данного символа в китч.