О положении вещей. Малая философия дизайна

В свое время физикам удалось доказать основополагающее единство материи и энергии чисто математически, не вдаваясь в глубинные подробности и не прибегая к мистицизму. Само собой разумеется, из этого следовало, что в распоряжении человека вдруг оказались неограниченные запасы энергии, которые можно было высвободить путем разрушения неограниченного количества материи. То, что благодаря этому выводу открылась также возможность создавать материю из энергии, то есть не только разрушать, но и созидать, естественно, стало очевидно лишь много позднее. Потенциальному беспредельному разрушению была поставлена одна-единственная, и то достаточно спорная граница, а именно – высокая стоимость запуска этого процесса. Поэтому поначалу удалось предотвратить возникновение ситуации, в которой один-единственный человек был бы способен уничтожить весь мир. Такие меры оказались сосредоточены в руках правительств, располагавших достаточным количеством финансовых средств. Однако с течением времени становилось ясно, что затраты, требуемые для уничтожения мира, могут оказаться существенно ниже предполагаемых, так что список потенциальных разрушителей должен был пополняться всё новыми правительствами, облеченными властью экономическими субъектами, такими как крупные промышленные предприятия и банки, и в конце концов – отдельными личностями. Подобному развитию событий не препятствовали никакие моральные устои – ведь мир был лишь иллюзией, а значит, с точки зрения этики занимал нейтральную позицию, и потому его преспокойно можно было разрушить. Должно быть, в середине XX века человеку казалось, что окончательное уничтожение вещественного мира было лишь вопросом времени, измерявшегося даже не в десятилетиях, а в годах. Именно это время породило уникальное явление, которое мы привыкли называть «Подводной лодкой».

Частично сохранилась переписка ученых и философов, художников и богословов, создавших этот новый Ноев ковчег, дабы уберечься от потопа. В качестве иллюстрации мне хотелось бы процитировать одно из упомянутых писем, чтобы передать интеллектуальную атмосферу того времени. В нем говорится:

Я осознаю, что мое воспитание химика никоим образом не делает меня спасителем всего человечества. Сам себе я не могу ясно объяснить, какие причины побуждают меня принять участие в нашем безумном опыте, противопоставить себя неизбежному ходу вещей. Кажется, будто человечество осуждено на гибель в результате собственных заблуждений и проступков; иногда мне кажется, что наша попытка отсрочить приговор сама по себе в высшей мере греховна.

Я мог бы привести еще не один пример, однако полагаю, что в достаточной мере показал окончательное разделение логики и этики, знания и веры в указанное время; показал, каково отчаяние, вызываемое подобным разграничением. То, что семнадцать человек – мужчин и женщин – сумели, удалившись от общества во имя его спасения, вновь соединить в себе веру и знание и тем самым обрести истину, мне кажется одной из величайших их заслуг.