О поврьяхъ, суевріях и предразсудкахъ русскаго народа

Для робкихъ, домовой бываетъ всюду, гд только ночью что нибудь скрипнетъ или стукнетъ; потому что и домовой, какъ вс духи, виднія и привиднія, ходитъ только въ ночи, и особенно передъ свтомъ; но, кажется, что домовой не стсняется первымъ крикомъ птуха, какъ большая часть прочихъ духовъ и видній. Для недогадливыхъ и невждъ, домовой служитъ объясненіемъ разныхъ непонятныхъ явленій, оканчивая докучливые спросы и толки. А сколько разъ плуты пользовались и будутъ пользоваться покровительствомъ домоваго! Кучера, подъ именемъ его, катаются всю ночь напролетъ и заганиваютъ лошадей, или воруютъ и продаютъ овесъ, увряя, что домовой замылилъ лошадь или не даетъ ей сть; а чтобы выжить постылаго постояльца или сосда, плутоватый хозяинъ не разъ уже ночи три или четыре напролетъ возился на чердак въ сняхъ и конюшн и достигалъ иногда цли своей. Нрдко впрочемъ и случайныя обстоятельства поддерживаютъ суевріе о домовомъ. Во время послдней польской войны, нашъ эскадронъ стоялъ въ извстномъ замк, въ Пулав, и домовой сталъ выживать незваныхъ постояльцевъ: впродолженіе всей ночи въ замк, особенно въ комнат, занятой нашими офицерами, подымался такой страшный стукъ, что нельзя было уснуть; а между тмъ самыя тщательныя розысканія ничего не могли открыть, нельзя было даже опредлить съ точностію, гд, въ какомъ углу или мст домовой возится, – хотя стукъ былъ слышенъ каждому. Плутоватый кастелянъ пожималъ плечами и уврялъ, что это всегда бываетъ въ отсутствіе хозяина, котораго домовой любитъ и уважаетъ, и при немъ ведетъ себя благочинно. Случайно открылось, однакоже, что домовой иногда и безъ хозяина успокоивался и что это именно случалось тогда, когда лошади не ночевали на конюшн. Сдлали нсколько опытовъ, и дло объяснилось: конюшня была черезъ дворъ; не мене того, однакоже, въ одной изъ комнатъ замка пришлась какъ-то акустическая точка, относительно этой конюшни, и топотъ лошадей раздавался въ ней такъ звучно, что казалось, будто стукъ этотъ выходитъ изъ подполья или изъ стнъ. Открытіе это кастеляну было очень не по вкусу.

Въ народ есть поврье о томъ, какъ и гд домоваго можно увидть глазами, если непремнно захотть: должно выскать (скатать) такую свчу, которой бы стало, чтобы съ нею простоять въ страстную пятницу у страстей, а въ субботу и въ воскресенье у заутрени; тогда между заутрени и обдни, въ свтлое воскресенье, зажечь свчу эту и идти съ нею домой, прямо въ хлвъ или коровникъ: тамъ увидишь ддушку, который сидитъ, притаившись въ углу, и не сметъ тронуться съ мста. Тутъ можно съ нимъ и поговорить.

II. Знахарь и знахарка.

Знахарь и знахарка – есть нын самое обыкновенное названіе для такихъ людей, кои слизываютъ отъ глазу, снимаютъ всякую порчу, угадываютъ о пропажахъ и проч. Колдунъ, колдунья, вдунъ и вдунья встрчаются рже, и должны уже непремнно знаться съ нечистой силой, тогда какъ знахарь, согласно поврью, можетъ ходить во страх Божіемъ и прибгать къ помощи креста и молитвы. Волхвъ означаетъ тоже, что колдунъ, но слово это въ народ неупотребительно; даже о колдун или колдунь слышно уже боле въ сказкахъ; кудесники и доки мстами тоже извстны, боле на свер, и означаютъ почти тоже, что колдунъ. Ворожея, ворожка относится собственно къ гаданію разными способами, не заключаетъ въ себ условіе чернокнижія, но и не исключаетъ его положительно, почему и говорится: я не колдунъ, да отгадчикъ – то есть, не знаясь съ бсомъ, умю отгадывать. Кром общеизвстныхъ способовъ гаданія на картахъ, на кофейной гущ, на рук, на воску, или на вылитомъ въ вод яйц, или топленомъ свинц, на бобахъ – отчего родилась поговорка: бду на бобахъ развести, – есть также гаданія по священнымъ книгамъ, суевріе, выходящее нын уже изъ употребленія. Гадаютъ также, повсивъ на веревочку ршето и псалтырь, причемъ то или другое должно перевернуться, если назовутъ имя виновнаго.

Нсколько лтъ тому назадъ, одинъ кучеръ, подозрвавшій товарища своего, деньщика, въ воровств, потребовалъ, чтобы этотъ шелъ съ нимъ къ вороже, жившей у тріумфальныхъ воротъ, по Петергофской дорог. Пришли, ворожея еще спала; кучеръ просидлъ съ деньщикомъ за воротами около часу, потомъ пошелъ справиться, не пора-ли? Говорятъ: можно. Онъ возвращается, зоветъ товарища – но его нтъ, и нтъ по сей день. Струсивъ ворожеи, при нечистой совсти, онъ бжалъ и пропалъ безъ всти. Для такой же острастки кладутъ на столъ заряженное ружье и велятъ всмъ цловать его въ дуло, увряя, что оно вора убьетъ. Кто боится этого и виноватъ, тотъ признается, или, покрайности, откажется, подъ какимъ нибудь предлогомъ, отъ цлованія ружья.