О правде жизни и религиозных выдумках

Все чаще и чаще в редакции газет, журналов, в издательства приходят такие письма советских людей, порвавших с религией. Их авторы — это бывшие священники, ксендзы, муллы, раввины, сектантские пресвитеры, монахи, преподаватели богословия, а также учащиеся духовных академий, семинарий и просто верующие. В числе их и пожилые люди, десятками лет обращавшиеся к богу со своими молитвами, и юноши и девушки, родившиеся при Советской власти, но оказавшиеся в плену религиозных предрассудков.

Научно-атеистическая литература помогает разоблачать религиозные выдумки.

Конечно, трудно изменить у верующих людей убеждения, которые складывались годами, десятилетиями. Не у каждого сразу хватает мужества и твердости покончить с религиозным прошлым. Но в условиях нашей новой жизни, под напором фактов рано или поздно верующего начинают одолевать сомнения. Толчком к этому служит чтение художественной и научной литературы или неблаговидный поступок своего духовного пастыря, обнаруженная несообразность „священного писания“ или влияние друзей коммунистов и комсомольцев, вовремя подавших руку дружбы и помощи, чтобы вывести человека из мрака суеверий и предрассудков на светлую дорогу новой жизни.

Наши успехи в развитии производства, науки и техники постепенно разрушали религиозные выдумки. Индустриализация страны, коллективизация сельского хозяйства, победа социализма в СССР, победа в Великой Отечественной войне, строительство коммунизма, все большее вовлечение трудящихся в общественную деятельность, завоевания культурной революции — все это в огромной мере содействовало углублению и расширению процесса отхода верующих от религии. На конкретных фактах действительности, на собственном опыте люди убеждались, что не бог, а массы, народ творят историю, что вера в сверхъестественные силы, исполнение религиозных обрядов — глубокое заблуждение. Величие и красота нашей жизни — в героическом труде на фабриках и заводах, на стройках и колхозных полях, на поприще науки и культуры. Всякая проповедь загробной жизни — это обман людей, попытка отвлечь их от активной политической жизни на благо народа. К такому выводу пришли бывшие верующие после долгих раздумий.

В сборнике статей „Мы порвали с религией“ (Воениздат, 1963 г.), бывший монах Ю. И. Мересий с горечью пишет, что самые лучшие годы своей молодости провел он в монастыре. Под звон колоколов и пение молитв шла жизнь, гасли молодые порывы, уходили настоящие радости, цепенел ум. А где-то в стороне, в „грешном мире“, шло строительство новой жизни, развивались искусство, наука, культура. Природа покорялась воле сильных и смелых людей, зажигались огни в театрах, светились экраны кинотеатров и телевизоров, раскрывались двери учебных аудиторий… Там, „в мире греха“, были человеческая радость и счастье, торжество гордых мечтаний. А здесь, в мире религии, — молитвы о спасении, радость в страдании, здесь блаженство „нищих духом“, мучительный плач о грехах.

Сравнивая свою судьбу с жизнью советской молодежи, Мересий пишет: „И должен я был признать, что много сделали эти молодые люди, что далеко они обогнали меня!“ Так думают все, кто нашел в себе мужество прямо взглянуть в лицо правде и беспощадно осудить свои религиозные заблуждения.

Религия учит любить ближнего, прощать врагов, не сопротивляться им и даже молиться за них. Бывший верующий И. Н. Глушак рассказывает, что когда он стал думать над этими поучениями, над тем, за кого надо молиться, то у него, как и у многих других, появилось глубочайшее сомнение в религии. „В годы Великой Отечественной войны, — пишет он, — я служил в Советской Армии, сражался с фашистскими оккупантами. Своими глазами я видел чудовищные зверства, какие творили на нашей территории гитлеровские захватчики над мирным населением, беззащитными детьми, женщинами, стариками… Сам Гитлер и большинство его солдат были верующими, а значит, и моими "братьями во Христе". "Что же, — думал я, — неужели мне молиться и за таких, как Гитлер?" Одна эта мысль приводила в ужас". А вот что пишет бывший ксендз И. А. Рагаускас: "Я не был в концентрационных лагерях, не видел дымящихся печей зловещего Освенцима, но и то, что я видел и слышал в первый год немецкой оккупации, сыграло свою роль в изменении моего мировоззрения. Я не могу забыть тех страшных летних вечеров, когда я слышал душераздирающие крики расстреливаемых невдалеке женщин и детей. Жуткие крики детей "Мама! Мама!", бессердечные слова солдатской команды, сухой и злой треск залпов, глухие отдельные выстрелы, которыми приканчивались еще живые, сваленные в яму тела, и, наконец, песни гитлеровских молодчиков после окончания кровавой работы. Все это происходило на расстоянии нескольких сот метров от костела.