О праве войны и мира

I. Какого рода и до каких пределов опустошение может быть справедливо?

II. Следует воздерживаться от опустошений, если вещь полезна для нас и находится вне пределов власти неприятеля.

III. Если существует надежда на скорую победу.

IV. Если неприятель получает средства существования из других источников.

V. Если самая вещь ничем не может способствовать ведению войны.

VI. О том, что сказанное относится, в частности, к священным предметам и вещам, связанным со священными предметами.

VII. Равным образом – к предметам богослужения.

VIII. Замечания относительно преимуществ, проистекающих от такого рода ограничений.

I. Какого рода и до каких пределов опустошение может быть справедливо?

1. Чтобы иметь возможность уничтожить чужую вещь, не совершая правонарушения, необходимо наличие одного из следующих трех условий.

Или налицо должна быть такого рода необходимость, которую следует считать исключенной при первоначальном установлении собственности. Примером может служить случай, когда кто-нибудь бросает в реку во избежание опасности меч третьего лица, которое в состоянии исступления готово им воспользоваться. Однако при этом, как мы оказали в другом месте, согласно наиболее правильному мнению, остается обязательство возмещения ущерба (кн. II, гл. II, пар. IX).

Или же должен иметься некоторый долг, возникающий из правонарушения, так что уничтоженная вещь считалась бы полученной в счет долга, поскольку иначе ведь не было бы права.

Или, наконец, должно случиться какое-нибудь злодеяние, которое заслуживает соответствующего наказания и мера которого не превышается наказанием, ибо, как верно замечает один здравомыслящий богослов, справедливость не допускает того, чтобы, например, опустошить целое царство за увод стада скота или за сожжение нескольких домов (Витториа, «О праве войны», № 52 и 56). Это ясно видит и Полибий, желающий, чтобы война как возмездие распространялась бы не до бесконечности, а лишь до тех пределов, в которых преступление искупалось бы равной мерой (кн. V).

И именно по этим основаниям уничтожение чужих вещей и лишь в таких пределах лишено несправедливости.

2. Впрочем, если только не побуждают соображения пользы, то бессмысленно вредить другому без выгоды для себя. И оттого-то люди мудрые обыкновенно руководствуются соображениями о возможных преимуществах. Из этих соображений главнейшее приведено Онесандром: «Он не забывал уничтожать, жечь, грабить неприятельскую страну. Ибо недостаток денег и продовольствия ослабляет военные силы[1411] настолько же, насколько изобилие их увеличивает» (Strategicus, VI). От сказанного не разнится следующее место у Прокла: «Доброму полководцу свойственно всячески подрывать силы противника». О Дарии у Курция говорится: «Он предпочитал одолевать нуждою врага, который располагал лишь тем, что успевал награбить».

3. Поистине следует допускать такое опустошение страны, которое принуждает врага добиваться скорейшего заключения мира. К подобному способу ведения войны прибегал Галиатт против милетян (Геродот, кн. I), фракийцы, – против византийцев (Полибий, кн. IV, Фронтин, Strategemata, III, 4), римляне – против кампанцев, капенатов, испанцев, лигуров, нервиев, менапиев (Ливий, кн. V, VII, XXXIV, XL; Цезарь, «Галльская война», кн. VI).

Если правильно взвесить дело, то в большинстве случаев соответствующий образ действия является следствием скорее досады, нежели ясного соображения. Ведь обыкновенно или основания, побуждающие к опустошению страны, отсутствуют, или же имеются иные, более значительные доводы, которые требуют воздержания от опустошения.

II. Следует воздерживаться от опустошений, если вещь полезна для нас и находится вне пределов власти неприятеля