О праве войны и мира

I. Вопрос о том, дозволено ли вредить неприятелю частным лицам, изъясняется с проведением различия права естественного, права народов и внутригосударственного права.

II. О том, что дозволено внутренней справедливостью по отношению к неприятелю лицам, воюющим или снаряжающим корабли за свой счет.

III. Что дозволено им в отношении своего государства?

IV. Что требует от них заповедь христианского человеколюбия?

V. Каким образом частная война сочетается с публичной войной?

VI. Какую ответственность несут те, кто приносит вред неприятелю, не имея на то полномочия, – поясняется различными соображениями.

I. Вопрос о том, дозволено ли вредить неприятелю частным лицам, изъясняется с проведением различия права естественного, права народов и внутригосударственного права

1. Сказанное до сих пор относится преимущественно к тем, – кому принадлежит верховное право принимать решение в вопросах войны, или к тем, кто исполняет повеления верховной власти. Однако следует также рассмотреть вопрос о том, что дозволено предпринимать в войне частным лицам по праву естественному, по праву божественному, по праву народов.

В первой книге трактата «Об обязанностях» Цицерон сообщает, что в войске под верховным командованием Помпилия сражался сын цензора Катана. Но так как вскоре легион, в котором он состоял, был отпущен, а между тем юноша, побуждаемый любовью к военному делу, остался в рядах войска, то Катан написал начальнику Помпилию, что если его сын желает остаться в рядах войска, то пусть последний обяжет его вторичной присягой; при этом Катон в качестве основания привел то соображение, что после утраты силы первой присяги его сын не мог уже законно сражаться с неприятелем. Цицерон воспроизводит собственные слова Катана из его письма к своему сыну, в которых он его убеждает не вступать в сражение с неприятелем, ибо это не полагается делать, не имея воинского звания. Также мы читаем похвалу воину Кира Хрисанту[1493], который, замахнувшись на врага, удержал меч, как только заслышал сигнал трубы к отступлению (Плутарх, «Римские вопросы», XXXIX; жизнеописание Марцелла). И Сенека пишет: «Тот воин почитается негодным, который не повинуется сигналу к отступлению» («О гневе», гл. 9).

2. Однако заблуждаются те, кто полагает, что подобное предписание имеет источником внешнее право народов. Если принять во внимание это право, то подобно тому как дозволено каждому захватывать неприятельское имущество – что мы показали выше (кн. III, гл. VI), – так точно дозволено убивать врага, ибо согласно праву народов враги не ставятся ни во что. То же, что внушал Катон, вытекает из римской воинской дисциплины, закон которой, по замечанию Модестина, гласил, что тот, кто не повинуется приказу, наказывается смертью, даже если дело получит удачный исход (L. desertorem. D. de re milit.). Несоблюдение приказа признавалось и в том случае, когда кто-нибудь вне боевого строя и вопреки приказу начальника станет сражаться с неприятелем, как нас этому учат распоряжения Манлия (Ливий, кн. VII). Дело в том, что если нечто подобное опрометчиво дозволить, то нарушится строй или даже – при разросшемся несоблюдении дисциплины – войско в целом или же частично будет вовлекаться в непредвиденные сражения[1494], что всячески нужно предупреждать.

Так, Саллюстий при описании римской дисциплины сообщает: «На войне нередко наказывали как тех, кто вопреки распоряжению полководца вступал в бой с противником, так и тех, кто после сигнала к отступлению медлил выйти из сражения. Некий лакедемонянин, замахнувшийся на врага, услыхав сигнал к отступлению, удержался от удара и так объяснил причину: «Повиноваться начальникам важнее, чем убивать врага». И Плутарх приводит причину, почему тот, кто освобожден от воинской службы, не имеет права убивать врага. «Такое лицо не связано военными законами, которым должны подчиняться состоящие на действительной военной службе». Эпиктет, по свидетельству Арриана, сообщая о поступке Хрисанта, заявляет: «До такой степени ему казалось важнее выполнять волю полководца, нежели свою собственную» (II, 6).