О Пушкине, o Пастернаке

Более того, Пушкин имел немало возможностей видеть название «Voi che sapete» во французских и английских печатных источниках — в газетных и журнальных рецензиях на оперные спектакли, в программах концертов, в книгах на музыкальные темы, тогда как строка «voi sapete quel che fà» в европейскую культурную энциклопедию не входила. Начальные стихи канцоны цитируются, например, в книге о Моцарте Стендаля, которую Пушкин, должно быть, читал. Сравнивая оперу «Женитьба Фигаро» с ее литературным первоисточником, Стендаль, в частности, пишет о Керубино: «Во французской пьесе паж только намечен в общих чертах; вся его душа выражена в ариях Non so più cosa son и Voi che sapete / Che cosa è amor» (Stendhal 1970: 318). В «Письмах о Гайдне» Стендаль снова цитирует по-итальянски те же две строчки, называя их источник: «В основе музыки лежит физическое удовольствие; я думаю, что наш слух радуется больше сердца, когда мадам Барилли поет: „Voi che sapete / Che cosa è amor“. Моцарт, Фигаро» (Stendhal 1970: 121). В сатирическом очерке французского писателя Жуи (de Jouy, настоящее имя Victor-Joseph Étienne, 1764–1846), о котором Пушкин, по словам В. Д. Рака, «имел полное и четкое представление» (Рак 2004b), описывается концерт в пансионе для девочек, где одна из воспитанниц поет канцону: «La petit Laura enleva les suffrages dans l’ air: Voi che sapete, de Mozart, et tout le monde conoint qu’elle y mettait une expression don’t la comparison n’était pas à l’ avantage de M^me Barilli» (Jouy 1818: 36; перевод: «Маленькая Лора имела успех в арии „Voi che sapete“ Моцарта, и все заметили, что она вложила в нее столько выразительности, что сравнение с ней было бы не в пользу мадам Барилли»). Во всех случаях абсолютно ясно, что речь не идет об арии Лепорелло.

Тем, что «грубые руки невежественного скрипача в пивной» («rohe Haende unwissender Bierfiedler») могут посягать на священные творения Моцарта, возмущался биограф последнего Франц Нимечек (Niemetschek 1798: 65; Niemetschek 1808: 77; Пушкин 1999: VII, 800). Он же, рассказывая о грандиозном успехе «Женитьбы Фигаро» в Праге, писал: «…kurz Figaros Gesänge wiederhallten auf den Gässen, in Gärten, ja selbst der Harfenist auf der Bierbank mußte sein non piu andrai tönen lassen, wenn er gehört werden wollte» (Niemetschek 1798: 38; Niemetschek 1808: 38–39; перевод.: «…арии из „Фигаро“ звучали на улицах и в садах, и даже арфист в пивной, если он хотел быть услышанным, должен был играть non piu andrai [итал. „Ты больше не отправишься…“ — популярная ария Фигаро, обращенная к Керубино; в неточном русском переводе П. И. Чайковского: „Мальчик резвый“]»). Оба фрагмента книги Нимечека полностью воспроизведены в биографии фон Ниссена (Nissen 1828: 641, 501), где, кроме того, приведен любопытный анекдот об интересе Моцарта к простонародному исполнителю арий из «Женитьбы Фигаро» (Nissen 1828: 561–562). В английском реферате биографии соответствующий эпизод передан следующим образом:

He would often listen to the wild music of the Bohemian peasants: there was at an inn in Prague where he lodged, a harper who entertained the guests with the favorite airs from Figaro, a self-taught man, who knew nothing of notes; Mozart heard him, called him into his chamber and played a thema on the pianoforte, asking him if he thought he could at once make variations upon it. The man pondered a little while, and asked him to play the subject once more. He then varied it so well that Mozart was delighted, and made him a handsome present.

(The Foreign Quarterly Review. 1829. Vol. IV. № 8. August. P. 436)