Читаем О Пушкине: Страницы жизни поэта. Воспоминания современников полностью

Вчера, роясь в своих Киевских пещерах, отыскал я собственноручную черновую записку Пушкина, присланную к Вам в копии[915]. На всякий случай сообщаю её Вам. Может быть, найдутся варианты, да и всё же лучше для достоверности и авторитета печатать с подлинника, который прошу мне возвратить, а копию можете у себя оставить. Жалею, что не знаком я с Вашим племянником Барсуковым — так ли? Пригласил бы я его к себе с просьбою привести пещеры мои с их историческими и литературными мощами в порядок. Иногда принимаюсь сам за это дело, но вдруг охватит меня такая скорбь, такое уныние, что продолжать не могу. Сдаётся мне, что я живой зарыт в могилу и слышу из-под земли, как раздаются надо мною живые знакомые родственные голоса. Чего и кого я не пережил? И всё это для того, чтобы томиться продолжительною болезнею. А как много ещё памятных бумаг и сокровищей не доискиваюсь. Сколько растеряно и, вероятно, сколько расхищено.

Пришлите вводительные строки свои к записке Пушкина.


1872 г., 14 марта.

Не думаю, чтобы в записке Пушкина было что-нибудь такое, чего нет в черновой, мною Вам сообщённой. Отдавая мне её, Пушкин, вероятно, сказал бы мне о пропущенных местах. Кажется, и то, что в то время Пушкин не был ещё, так сказать, под опекою Бенкендорфа[916]. На днях нечаянно узнал я, что в некоторых литературных кружках ставили меня в некоторых своих баснях. Говорю о книге Кеневича[917], в которой посреди многих правильных указаний есть много произвольных. Очень мудрено определить теперь, какие встречаются в баснях его исторические и личные намёки. В большой части тут ничего нет положительного, а всё гадательно, за исключением, может быть, пяти, шести басней, написанных точно на тот или другой случай. Крылов был очень осторожен и при всей своей беспечности был всегда себе на уме. Он бил наверняка и позволял себе намёки только тогда, когда был уверен, что за них взыскания не будет.


1872, 25 марта, Спб.

При сём несколько писем и бумаг, относящихся до поединка и кончины Пушкина. Здесь, вероятно, Вы не успеете их пересмотреть. Можете взять их с собою в Москву и переписать их до поры и до времени. А если захотите сделать из них немедленное извлечение, то, разумеется, должно поступить осторожно. Но прошу ничего не печатать до предварительного сношения со мною[918]. В Полярной Звезде Герцена за 1861 — с стран. 132 до стран. 140 есть кое-что из этих бумаг уже напечатанное, не знаю каким путём добытое[919]. После возвратите мне мои бумаги — в случае отъезда моего за границу или на тот свет передайте их Павлу Петровичу.

Примечания

ЦГАЛИ, ф. 46, оп. 1, № 564, л. 88, 102, 117, 139.

Из писем А. О. Смирновой к П. И. Бартеневу

1866, 22 декабря, Одесса.

Статьи о Пушкине в последнем году полны живейшего интереса[920]. Теперь Кишинёв пустыня, а как он был полон жизни тогда. Инзов, Пушкин, Липранди, о котором он так часто мне говорил, Орлов, Алексеев, всё это были люди, а не пустые фразёры.


1866, 31 декабря, Одесса.

Да, у нас были люди, и некоторые из этих достойные уважения и замечательные, и мне выпал счастливый жребий знать, и даже близко, Пушкина, Жуковского, Крылова, Полетику, Гоголя, я видела почти ежедневно. Я встречала и Сперанского, и помню эту великолепную фигуру, гениальный лоб, сосредоточенное выражение его светлых черт. Да, были люди, и как не любить, не уважать, не гордиться ими Русским.


1867, 2 апреля.

…Когда поправлюсь, то соберу что у меня есть и пришлю, кажется что несколько писем и записок Жуковского у меня здесь. Если бы я умела писать, то могла бы многое сообщить о Жуковском, Пушкине и Гоголе, да и многих других более или менее интересных людях, коих, увы, уже не имеется теперь на Руси.

Примечания 

ЦГАЛИ, ф. 46 (Бартенев), оп. 1, ед. хр. 423.

А. О. Смирнова-Россет — фрейлина, с 1832 г. жена H. М. Смирнова, крупного чиновника. Познакомилась с Пушкиным в конце 1820-х гг. и поддерживала дружеские отношения до середины 1830-х; её друзьями были Жуковский, Вяземский, А. И. Тургенев, Карамзины и другие лица пушкинского круга; автор многих мемуарных сочинений, публиковавшихся в «РА» и других изданиях. См.: Смирнова-Россет А. О. Дневник. Воспоминания/Изд. подгот. С. В. Житомирская.— М., 1989.— (Лит. памятники). 

Воспоминания А. О. Смирновой

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг.
100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг.

Само имя — БЕРИЯ — до сих пор воспринимается в общественном сознании России как особый символ-синоним жестокого, кровавого монстра, только и способного что на самые злодейские преступления. Все убеждены в том, что это был только кровавый палач и злобный интриган, нанесший колоссальный ущерб СССР. Но так ли это? Насколько обоснованна такая, фактически монопольно господствующая в общественном сознании точка зрения? Как сложился столь негативный образ человека, который всю свою сознательную жизнь посвятил созданию и укреплению СССР, результатами деятельности которого Россия пользуется до сих пор?Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с жизнью и деятельностью Лаврентия Павловича Берии, читатели найдут в состоящем из двух книг новом проекте известного историка Арсена Мартиросяна — «100 мифов о Берии»Первая книга проекта «Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917–1941 гг.» была посвящена довоенному периоду. Настоящая книга является второй в упомянутом проекте и охватывает период жизни и деятельности Л.П, Берия с 22.06.1941 г. по 26.06.1953 г.

Арсен Беникович Мартиросян

Биографии и Мемуары / Политика / Образование и наука / Документальное
100 знаменитых отечественных художников
100 знаменитых отечественных художников

«Люди, о которых идет речь в этой книге, видели мир не так, как другие. И говорили о нем без слов – цветом, образом, колоритом, выражая с помощью этих средств изобразительного искусства свои мысли, чувства, ощущения и переживания.Искусство знаменитых мастеров чрезвычайно напряженно, сложно, нередко противоречиво, а порой и драматично, как и само время, в которое они творили. Ведь различные события в истории человечества – глобальные общественные катаклизмы, революции, перевороты, мировые войны – изменяли представления о мире и человеке в нем, вызывали переоценку нравственных позиций и эстетических ценностей. Все это не могло не отразиться на путях развития изобразительного искусства ибо, как тонко подметил поэт М. Волошин, "художники – глаза человечества".В творчестве мастеров прошедших эпох – от Средневековья и Возрождения до наших дней – чередовалось, сменяя друг друга, немало художественных направлений. И авторы книги, отбирая перечень знаменитых художников, стремились показать представителей различных направлений и течений в искусстве. Каждое из них имеет право на жизнь, являясь выражением творческого поиска, экспериментов в области формы, сюжета, цветового, композиционного и пространственного решения произведений искусства…»

Илья Яковлевич Вагман , Мария Щербак

Биографии и Мемуары