О, Путник!

— Но учтите, она крепка и сильна. Вы же знаете, Милорд, что мои кинжалы всегда при мне? Не дай Бог, я узнаю об измене! Я уже чувствую её сладкий, терпкий и волнующий запах. Осталось только найти то место, откуда он исходит.

— Какая измена?! О чём это вы!? Она невозможна! От мыслей о ней меня удерживают отнюдь не кинжалы! — совершенно искренне возмутился я и бросил мимолётный взгляд на МАРКИЗУ, которая насмешливо, пристально и нервно наблюдала за нами.

— А что же Вас удерживает от неё, Государь?

— Моя безумная любовь к тебе, моя девочка!

— Дай Бог, дай Бог!!!

Музыка заиграла внезапно, громко и мощно. Великолепная, волшебная, плавная и тревожная мелодия вальса заполнила всё вокруг. Мы с ГРАФИНЕЙ встали, вышли на середину зала. Я отошёл от девушки на один шаг, поклонился, потом протянул ей одну руку, другой взял её за талию и осторожно стал водить за собой в такт музыки. ГРАФИНЯ освоила все движения на удивление быстро, и вскоре мы радостно закружились в безумном вихре танца. Мы кружились и кружились, сливаясь друг с другом и растворяясь друг в друге, мы счастливо и весело смеялись, с восторгом утопая в волшебных звуках вальса, мы были единым и нераздельным целым. Как хорошо, как невероятно хорошо!

К нам присоединились БАРОН и МАРКИЗА. Они танцевали мастерски, легко и непринуждённо. Глаза мужчины счастливо и добро сияли, глаза МАРКИЗЫ горели безумным всепоглощающим огнём бушующих в ней страстей и желаний. Вальс, вальс, вальс… Этот танец мог длиться вечно, но, увы, всё когда-нибудь проходит и заканчивается. Музыка плавно ушла в никуда. Сначала в зале царила тишина, а потом прогремели дружные аплодисменты. Я и БАРОН поклонились благодарной публике, ГРАФИНЯ и МАРКИЗА сделали в её сторону изящные реверансы.

— За прекрасных дам! — КОМАНДОР поднял бокал с рубиновым вином.

— За дам!!! — дружно прогремело в ответ.

Все вновь принялись за еду. Из динамиков полилась тихая, печальная и плавная фортепьянная музыка.

— Что это за инструмент? На клавесин совершенно не похоже. Как хорошо! Кто это сочинил, Сир? — ГРАФИНЯ жадно впитывала в себя грустную мелодию.

— БАРОН меня сегодня удивляет, — усмехнулся я в ответ. — Вот вам и наш суровый вояка-простак! Ишь, ты! Он у нас, оказывается, и философ, и библиофил и биолог. Да ко всему тому ещё и меломан!

— Что такое меломан, Сир?

— Страстный любитель музыки, Миледи…

— Понятно, — девушка задумчиво посмотрела на своего вассала, а потом закрыла глаза и некоторое время наслаждалась мелодией, невесомо стелющейся по залу. — Сир, но, всё же, кто этот композитор, что это за инструмент, кто на нём играет?

— Сию чудную музыку когда-то, сравнительно не так уж и давно, сочинил Фридерик Шопен, великий польский композитор. Инструмент называется фортепьяно, а может быть это и рояль. Не могу точно сказать, я не рискну категорично высказаться по этому поводу. Кто играет? Не знаю. Суть не в этом. Главное — музыка замечательная!

— Сир, а что такое — «польский композитор»? Это какой-то особый, избранный композитор? — не отставала от меня ГРАФИНЯ.

— Шопен был, конечно, гениальным композитором и исполнителем, но не из-за того, что являлся поляком, а потому что имел талант, то есть уникальные способности, заложенные в нём природой. А вообще, любой гений — это прежде всего гражданин Вселенной. Понимаешь? — усмехнулся я.

— Не совсем, дорогой.

— Ладно… Ну, а что касается Шопена… Есть такая страна — Польша. Кстати, она находится совсем рядом с Россией. Шопен родился в Польше, но большую часть жизни провёл во Франции. Есть и такая страна. Столица её — город Париж.

— Я знаю, Сир, — улыбнулась ГРАФИНЯ. — Я прочла «Трёх мушкетёров» и «Графа Монте-Кристо».

— Вот и прекрасно… Больше читай, и всё будет в полном ажуре!

— Что такое «ажур», Сир?

— Ажур, он и в Африке ажур! — раздражённо буркнул я, вставая. — Извини, дорогая, мне необходимо сделать гостям одно маленькое объявление. Я тебя на время оставлю.

Погода за окном, наконец, наладилась. Небо было по-прежнему серым, но ветер стих, дождь и снег прекратились, сумерки готовились вступить в свои законные права.

— Господа, прошу минуту внимания! — громко произнёс я, подойдя к барной стойке. — До Земного Нового Года осталось всего три дня. Этот праздник у нас, у Русских, особенный. Его очень любят, почитают и ценят. Приглашаю вас всех в гости. Соберёмся тридцать первого декабря в десять часов вечера в замке БАРОНА на Первом Острове. Места там прелестные: горы, озёра, ручьи, водопады, сосны, ели. Живности всякой видимо-невидимо. Устроим настоящий средневековый бал с праздничным фейерверком, потом поохотимся, порыбачим, съездим на море, оно там недалеко. Покатаетесь на легендарных Горных Жеребцах. Словом, хорошо, от души, отдохнём, расслабимся, повеселимся!

— Спасибо, Сир! — проворковала МАРКИЗА. — Великолепное предложение. Я так давно не была на настоящем балу. Боже мой, надо же успеть приготовить наряды! Чёрт возьми, осталось всего три дня!

Все рассмеялись. Я подошёл к девушке, улыбнулся, поцеловал ей руку, ощутил тонкий свежий аромат её духов.