О себе. Автобиография, сценарии, статьи, интервью

К.К. Моих актеров я просто очень люблю. Вообще люблю актеров, а непрофессионалов особенно. Люблю тех, с кем работал, потому что знаю, как многого ждал от них. И получил то, чего не купить за деньги. Это вопрос, не знаю, какой-то общности, доверия; что мы одинаково понимаем что-то и хотим выразить. Это, конечно, относится и к Бинош.

ИНТ. Теперь вопрос, который, конечно, все хотели бы задать: над чем вы сейчас работаете?

К.К. Я ложусь в больницу на операцию.

ИНТ. Но всем известно, что вы с Песевичем пишете новый сценарий.

К.К. Мы, если быть точным, возимся с ним, потому что никак не можем закончить. Я уже довольно давно болею и не могу посвятить ему достаточно энергии и времени. Нужна спокойная голова, поэтому мы застряли. Мы пишем три коротких тритмента. Если они получатся, то потом станут сценариями, а потом, возможно, кто-нибудь снимет по ним фильмы. Посмотрим.

ИНТ. Вернемся к “Трем цветам”. В “Синем” и “Красном” есть определенное настроение. А “Белый” как-то выбивается.

К.К. Ужасно трудно делать все в одном настроении. После тяжелого и печального “Синего”, в котором речь идет о судьбе, времени, случайности, было очень хорошо двинуться в другую сторону и пожить в более материальном, осязаемом, энергичном мире, в котором события развиваются через действие. Не могу же я все время сидеть с кислой миной. Иногда нужно поглядеть по сторонам – нет ли чего-нибудь занимательного, правда?

ИНТ. Может ли музыка спасти плохой фильм и уничтожить хороший?

К.К. Музыка не может спасти и не может погубить. Если фильм прекрасен – значит, и музыка в нем прекрасная.

ИНТ. Вопрос в соотношении музыки и изображения?

К.К. Все важно. Музыка – неотъемлемая часть фильма. Без музыки нет фильма. В нем всегда будут какие-то звуки, которые становятся музыкой. И если получилось здорово, то, значит, это прекрасный фильм и он не нуждается в дополнительной музыке. Уничтожить музыка не может. Если же вы сняли плохой фильм, то кто бы ни написал к нему музыку, и как бы хороша она ни была, и как бы хорошо потом ни продавалась, фильма это не спасет. Музыка не заменяет истории, только помогает ее рассказать.

ИНТ. Когда вы смотрите свои фильмы – удается ли вам держать дистанцию?

К.К. Знаете, я не уверен, что смотрю свои фильмы. То есть я смотрю их сотни раз до того, как закончу, но потом – никогда. Разве что по необходимости. Например, на фестивалях, где требуется присутствие автора. Таких фестивалей в мире три. Ровно три. Я принимал в них участие, но это было всегда сразу, через месяц или два после окончания производства. Есть режиссеры, которые до последней секунды мечутся по кинотеатрам и вырезают кадры. Конечно, я помогаю фильму, как могу. Путешествую, участвую в продвижении картины, даю интервью всюду, где необходимо. Но в какой-то момент и это заканчивается.

ИНТ. Читаете ли вы рецензии, забавляют ли вас какие-то оценки, какие-то ошибки в интерпретациях?

К.К. Чтение – нормальное дело. Я читаю. Я не знаю языков, поэтому очень редко читаю иностранные рецензии.

ИНТ. Вы не боитесь критики?

К.К. Боюсь, – кто не боится? Я боюсь быть непонятым, но больше всего боюсь того, что на самом деле страшит режиссеров – что публика не примет фильм. Критиков я не боюсь, я боюсь зрителей. Критики в какой-то степени являются выразителями того, что думает публика, но только в какой-то степени.

ИНТ. Говорят, критиками становятся те, кто хотел стать режиссерами, сценаристами, но не получилось.

К.К. Знаете, это не всегда так. Это не всегда справедливо. Конечно, так говорят. Но это необязательно верно. Думаю, многие критики – просто люди с аналитическим складом ума. Удовольствие от анализа, удовольствие от того, что приходишь к каким-то выводам, очень легко понять. Так что для них эта профессия – сознательный выбор, любимое дело. Поэтому я вовсе не считаю их дураками или идиотами. Думаю, очень часто их мнение не совпадает с мнением аудитории. Поэтому настоящая драма режиссера – не когда критика не принимает, а когда отвергает публика. Если кто-то говорит вам, что это не так, он врет.

ИНТ. Вы готовы рассказывать в своих фильмах о том, что вызывает у вас страх и боль?

К.К. Об этом я обычно и рассказываю.

ИНТ. Как вам хватает сил – или это не требует усилий?

К.К. Это дело требует огромных усилий. И это одна из трудностей этой профессии, помимо прочих.

ИНТ. Не могли бы вы сравнить условия работы в Польше и во Франции?

К.К. Разница не слишком велика. Во Франции я начал работать, когда коммунизм почти уже закончился. Тогда я ощутил отличия. Принципиальная разница была том, что во Франции если актер подписывает договор на участие в фильме, то он занят только на этих съемках и больше нигде.

ИНТ. И в театре?