Читаем О секретаре и его начальнике (СИ) полностью

Максим хмыкает и вжимает Толика в стенку, лезет целоваться. На памяти Толика такое впервые – чтобы Максим сам его зажимал… они слюняво целуются, а потом Макс со вздохом отстраняется.

- От тебя сегодня толку не будет, видимо… поехали домой.

- Надо ссс… с мужиками попрощаться.

Толик прощается и уходит. Парни вряд ли заметили его уход – сами были пьяны в доску.

В машине тепло и тихо. Максим аккуратно ведет, Толик осоловело хлопает глазами.

- Что, девочки совсем не понравились? – спрашивает Макс спустя несколько минут.

- Неа… - отрицание у Толика переходит в широкий зевок.

- Толик… - начинает Максим серьезным тоном. – Я хотел бы… если вдруг ты найдешь кого-то… девушку… которая тебе понравится… ты скажи мне об этом первому, хорошо? Потому что… - он сжимает руль сильнее, практически впивается в него. – Потому что это больно. Давай честными будем друг с другом… Толик? Толик!

Максим смотрит на своего пассажира. Тот прислонился к окну и сладко посапывал во сне.

- Эх, Толик… - тянет Максим.

Часть десятая.

История восемнадцатая. Зеленые наслаждения

Большой госзаказ, действительно, имел место быть. Он был не совсем гос, да и не то чтобы прямо большой, но тем не менее.

Заказ поступил через Евгения Сергеевича Федорова, все благодаря его связям наверху. Толик не особенно вдавался в подробности, но усвоил главное: Минлесхоз решил провести масштабную кампанию по охране леса, и в их регионе на дорогах вдоль лесных массивов должны были появиться рекламные щиты с содержанием экологической направленности.

Отдел дизайна взялся ломать голову. Думали все вместе, сидели, решали, что-то в итоге скреативили и отправили макет заказчикам, вполне довольные собой.

На другой день макет вернулся обратно. Толик пошел посмотреть, что же такого придумали светлые головы дизайнеров.

В общем-то, он был… впечатлен.

Вокруг стола Ивана собрался народ, все рассматривали распечатанный на формате А1 макет рекламы.

На фоне зеленых лесов и полей нашей необъятной и прекрасной родины красовался… Орландо Блум в образе Леголаса. В руке эльф держал развернутый свиток, выражение лица его напоминало небезызвестные плакаты времен Великой Отечественной войны вроде «Родина-мать зовет!». На свитке значилось: «А что ты сделал для охраны зеленых наслаждений?»

Толик покатился со смеху.

- Зеленых наслаждений? Это еще что такое? – сквозь смех спросил он Ивана.

Тот пожал плечами и покраснел.

- Опечатка… прислали вот обратно. Исправить.

Толик покачал головой.

- Всем доброе утро! А что это вы тут делаете? – Максим, как обычно, заявился ближе к обеду. – Зеленые наслаждения? Оригинально, Иван! Сам придумал?

Он одобрительно разглядывал макет и сыпал комментариями, полезными и не очень.

- А что за чудик такой? – спросил шеф про Леголаса.

- Максим Дмитриевич, вы что! – всполошились девушки. – Вы Орландо Блума не знаете? Вы же так на него похожи!

Толик завис. Похож? Он, вообще-то, любил «Властелина колец», в особенности в гоблинском переводе. Такая ржака! Но никогда не замечал, чтобы его любовник был похож на Блума…

Толик внимательнее пригляделся к портрету эльфа. Честно говоря, да… что-то есть такое. Волосы светлые… и если отрастить… хмм… глаза да, похожи… такие задумчивые, с таинственной поволокой. Рост, стройность, гибкость фигуры, утонченные черты лица. Пожалуй, что…

- И ничего я не похож, - пустился в дискуссию Максим Дмитриевич. – Я гораздо симпатичнее… а у этого смотрите, какие уши!

Он бы, наверное, сказал еще много чего, но Толик, грозно посмотрев на толпу девочек, подтолкнул его в сторону кабинета.

- Максим Дмитриевич, нам пора. У нас еще много дел на сегодня.

- Да-да, конечно… - вздохнул Максим.

Толик позволил себе пойти вслед за ним в кабинет и при закрытых дверях предаться пятиминутному крышесносному поцелую.

- Надо будет глянуть фильм, - сказал потом Максим, переводя дух и гладя Толика по плечам. – Ты тоже считаешь, что я на него похож?

- Есть немного, - Толик еще раз сжал в руках упругие ягодицы и с сожалением отпустил начальника. – Я про дела не шутил. Давай, садись на свое рабочее место, поговорим про отчеты отделов за период…

- Анатолий Иванович, вы такой занудливый тип, скажу я вам…

- Максим Дмитриевич, лучше быть занудливым, чем иметь в голове столько тараканов, как у вас…

- Насчет тараканов можем поспорить!

- Не надо спорить. Раз уж пришел на работу, давай работай!

- Но! А как же свобода сло…

- Уф! Макс!

- Ладно-ладно, все…

***

В общем, реклама была счастливо утверждена, оплачена и отдана в печать. Вечером того же дня Толик усадил своего любовника смотреть «Властелина колец». Тот сначала сидел с довольно скептическим видом, потом, ближе к середине, подобрел.

- А что это за милаха-гном рядом со мной, а?

Толик отмахнулся. Он сидел на полу и увлеченно смотрел на экран.

- Это Гимли… и нет там никакого тебя.

Максим уже с большим вниманием следил за развитием действия.

- Ну, как же… вот он я, с ушками. Такой красивый… а рядом со мной ты – рыжий, ворчливый и обидчивый. Гном.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза