О сколько счастья, сколько муки… (Погадай на дальнюю дорогу, Сердце дикарки)

— Зря ты так, Илья Григорьич, — негромко произнес он. — Я до твоей дочери пальцем не дотронулся. Разбей меня бог, если вру. Я с ней не в потешки играю. Если надо, и посвататься могу.

— Это что еще за «если надо»? — проворчал растерявшийся Илья. Такого он никак не ждал и с минуту молчал, обдумывая ответ. Наконец хмуро сказал:

— Ты словами-то не бросайся. Цыган ведь, знаешь, что говоришь. Меня-то ты не обдуришь, а вот девочке голову забивать не надо. Сам видишь, какая она у меня. Бога побойся.

— Не веришь, Илья Григорьич?! — вдруг вскипятился Яшка. — Думаешь, вру? Считаешь, раз она слепая, так не нужна никому? Хоронить ее заживо можно, да? Думаешь, никому она не понадобится? Да я Дашку… Да вот хоть завтра сватов пришлю. Пришлю, и все! Имею я право, имею или нет?! Завтра! Отдашь?

— А что тебе отец скажет? — поинтересовался Илья, немного сбитый с толку Яшкиным напором.

— А что? — искренне удивился Яшка. — Разве он не друг тебе?

Илья невесело усмехнулся. Знал бы Митро…

— Ладно, чяво. Со сватами не гони. Дело твое молодое, еще семь раз перегорит.

— Да чтоб мне… — снова страстно начал Яшка, но Илья оборвал его:

— Молчи. Еще раз говорю — подожди сватать. Жена — не подкова, посреди дороги не сменишь. Подумай вперед, нужна тебе такая баба или нет… и что ты с ней делать будешь. Не клянись, обмозгуй все, я тебя за язык не тяну.

— Но и Дашку тогда от меня не гоняй, — упрямо сказал Яшка. — Я ее ничем не обижу.

Илья посмотрел в узкие глаза парня.

— Ну… гляди у меня. Если что — я тебя на краю света найду.

Яшка просиял улыбкой и пулей вылетел за дверь. Илья посмотрел ему вслед и невольно улыбнулся, в который раз подумав: до чего же на отца похож, проклятый… Тот тоже если в голову чего заберет — оглоблей это из него не выбьешь. Как знать, может, и не останется Дашка вековушей…

Из-за стены слышались веселые голоса, звон гитар, пение, но Илье не хотелось идти к гостям. Он посидел немного на застеленных ковром нарах, глядя на сочащуюся каплями воска свечу, затем прилег. И заснул под доносящееся из зала «Черт с тобой, черт с тобой…».

Проснулся он три часа спустя от шума в сенях: гости уезжали. Была уже глубокая ночь, за окном снова барабанил дождь, свеча давно догорела и погасла. Илья сел, потянулся, поскреб голову. Дождавшись, пока в сенях смолкнет голос Иринки, допевающей отъезжую, встал и пошел к двери. В глубине души он рассчитывал, что Настя уже легла спать.

Зря надеялся: из-под двери комнаты пробивалась полоска света. Более того — оттуда слышались звуки скрипки, из чего Илья заключил, что Гришка тоже не спит. С минуту Илья медлил, раздумывая — не смыться ли еще куда-нибудь? — но дверь вдруг открылась, и мимо, не заметив отца в темноте, прошли Дашка и Гришка. Дашка, к удивлению Ильи, о чем-то оживленно говорила брату, тот кивал. Подождав, пока дети свернут на лестницу, Илья вошел в комнату.

Настя сидела у окна, вынимая из волос шпильки. Рядом на столе горела свеча, освещая черное оконное стекло, в которое Настя смотрелась как в зеркало.

— Илья? — спросила она не поворачиваясь.

— Угу. — Он сел на пол у стены.

— Где тебя носило? Мы ждали-ждали… Шеловнин приезжал с друзьями, все тебя с Варькой помнят, так хотели послушать… До полвторого сидели, все думали — ты вернешься.

— До большой чести, значит, дожил, — фыркнул Илья. — Такие знатные господа часами дожидаются.

— Что ж тут плохого? — пожала плечами Настя. — Я тебя семнадцать лет слушаю — и то иногда мороз продирает, а уж гаджэ…

— Скажи лучше, чего детям не спится.

— Ой, а Дашка тебе не говорила? — Настя быстро обернулась, и Илья увидел улыбку на ее лице. — Они с Гришкой новый романс учат — «Расставаясь, она говорила», он только-только в моду входит. Гришка на скрипке старается, а Дашка — партию первую…

— А вторую кто? — спросил Илья, чувствуя невольную обиду на дочь: Дашка не обмолвилась ему об этом ни словом.

— Там второй не надо, одним голосом хорошо. Митро говорит, что их уже можно на следующей неделе в ресторане с этим выпускать. Вот я не я буду, если Дашка первой певицей не станет! А без Гришки уже сейчас в хоре не обходятся!

В голосе Насти слышалась такая гордость, что Илья проглотил чуть было не сорвавшуюся с языка очередную насмешку. Что ж… Хочет жена, чтоб из детей хористы получились, — пусть. Тоже хлеба кусок. Илья уже давно смирился с тем, что кофаря из Гришки не выйдет. А для Дашки это и вовсе лучшая дорога. Подумав о дочери, Илья вдруг вспомнил о сегодняшнем разговоре с сыном Митро.

— Ты знаешь, что Дашка вытворяет? Захожу сегодня на кухню, смотрю… мать-заступница и все угодники…

Выслушав рассказ мужа, Настя кивнула:

— Да, я знаю. У них с Яшкой это давно, еще с весны. Он, кажется, сватать ее собирается.

— Ах, вот что! — свирепо сказал Илья. — Опять все все знают, только отец родной ни сном ни духом… Не отдам!

— Почему?

— Не отдам, и все!