О скупости и связанных с ней вещах. Тема и вариации

Можно было бы сформулировать это следующим образом. Изображаются три неизбежных для любого мужчины типа отношения к женщине: женщина – роженица, друг и губительница. Или три формы, в которых предстает перед ним образ матери в разные периоды ее жизни – собственно мать, возлюбленная, которую мужчина выбирает по образу и подобию матери, и, наконец, мать-земля, берущая его в свое лоно

[Фрейд 1995].

Это вкратце пересказанное сочинение, с одной стороны, показывает Фрейда at his best: одним небрежным жестом он головокружительным образом прокручивает перед нашими глазами весь theatrum mundi, от Шекспира через античную и прочую мифологию вплоть до образа женщины как таковой, сцепления Эроса и Танатоса и переплетения свободного и вынужденного выбора. С другой стороны, Фрейд отказывается от этого сочинения и принижает его значение, в письме к Бинсвангеру он утверждает, что речь идет о «чем-то, что приятно обсудить во время прогулки вдоль озера, но не столь важно, чтобы об этом писать», что это так называемый дивертисмент, забавный экскурс. Не идет ли речь о собственной инверсии? Или, быть может, он принижает это сочинение потому, что оно ему слишком близко, чересчур интимно его затрагивает? И правда, спекуляций относительно биографического контекста этого сочинения было более чем достаточно [см.: Garber 1987], и, стоит нам присмотреться поближе, необычные совпадения следуют одно за другим. Для начала: отец Фрейда, Якоб Фрейд, в возрасте сорока лет в третий раз женится на будущей матери Фрейда – Амалии Натансон, которая на двадцать лет моложе его, тогда ей было столько же лет, сколько его дочери. Порция, Золушка, Афродита, Психея – невесты, Корделия – дочь, ввиду старости Лира его выбор женщины касается дочери, Амалия Натансон-Фрейд выглядит словно сочетание обеих. О престарелом обессиленном отце Фрейда заботилась его младшая незамужняя дочь, так же как Корделия. Далее, когда Фрейд ухаживал за своей будущей женой Мартой, то в письмах он постоянно называл ее «моя Корделия». Почему Корделия? Его первое пояснение анекдотично: потому что она простужена и не может говорить, так же как Корделия, которая осталась без слов. Второе, более глубокое: потому что она внешне сдержанная, но на самом деле теплая и любящая. Еще нечто более необычное: в тесной дружбе с Брейером, с которым они ни больше ни меньше вместе основали психоанализ, они в определенный момент выяснили, что оба зовут своих жен Корделией. Брейер свою, «потому что она не способна показать чувств, даже по отношению к отцу». Жена Брейера, которую звали Матильда, стала затем крестной матерью старшей дочери Фрейда, также названной в ее честь. И если Корделия в своем основном статусе является дочерью, кажется достаточно странным то, что оба мужа ласково обращаются к женам, прибегая к этому имени, в этом необычном сочетании жены и дочери, о которой говорит также и текст. Далее, у Фрейда три дочери – Матильда, София и Анна. Анна – младшая дочь, которая так и не вышла замуж и до последнего заботилась о пожилом отце. В 1913 году, после окончания этого текста (Фрейду тогда было 57 лет), Фрейд пишет Ференци, что собирается «прожить несколько недель в Мариенбаде без анализа. Теснее всего я буду общаться с моей маленькой дочерью <тогда в возрасте 18 лет>, которая нынче так радует меня своим развитием (Вы, конечно, давно угадали этот субъективный мотив „Выбора ларца“)» [Переписка Фрейда с Шандором Ференци 1998].

Двадцать лет спустя, в 1934 году, он будет писать об Анне Арнольду Цвейгу: «Судьба в возмещение некоторой несправедливости дала мне дочь, которая при трагических обстоятельствах не уступила бы и Антигоне». «Моя верная Анна-Антигона». Фрейд как Эдип в Колоне, Анна как Антигона? Фрейд как старый Лир со своей Корделией?