О солдате-скитальце

Над лугами и в тени гор нависал глубокий, но уже синеющий мрак. Выше простиралась чудная воздушная синева, пронизанная косыми лучами солнца, падавшими от вершин громадных утесов Нэгелисгретли до северного края широкой долины. Эти трепетные, едва заметные полосы света походили на струны гигантской лиры. Самые макушки нагих утесов уже пламенели, залитые солнцем. Едва видные во мраке леса у подножия гор, белые нити водопадов, низвергающихся между скал, дивные краски, свежий воздух студеного утра — все взволновало и наполнило отвагой сердца солдат, офицеров и командующего.

Роты шли как один человек, ровно, упруго и твердо печатая шаг, оставляя за собой опустошенную деревеньку с серыми крышами домов и сараев. Сразу же за деревней колонна вошла в еловый лес. Из темной его чащи повеяло пронизывающим холодом. Слышался громкий гул.

Вскоре конь Гюдена остановился у горного уступа, высокой ступенью поднимавшегося над долиной. Отсюда был виден водопад, пенящийся между стенами косматых и черных, как ночь, елей. Молодой генерал дал шпору коню и рысью подъехал к берегу реки. Он остановился у главного русла Ааре, где изжелта — бурые воды его внезапно низвергаются в пропасть глубиной в семьдесят метров. В эту же пропасть, сбоку, с такой стремительной яростью, словно он взрывом выброшен из земли, несется Эрленбах, серебристый поток, рожденный во льдах и еще не загрязненный илом, тот, что «падает струей лазури»[15]. С ревом, словно в рукопашном бою, сшибаются в глубине обе реки, ударяясь о гранит. Вечно вздымается бездна, облачком встают над нею брызги, куполом нависает чуть приметный туман, колышется и блуждает вокруг, сея мелкий дождик и стекая по скалам, как слеза, длинными тонкими струйками. Ниже в кипящей пене вздуваются чудовищные валы, подобные нагим телам, извивающимся в мучительной предсмертной судороге.

Гюден рывком осадил коня и устремил взор в чудную бездну. Заглядевшись на битву бушующих волн, он позабыл о действительности. На мгновение ему показалось, что в брызгах мелькнуло ненавистное худое и бледное лицо с длинными космами, как у нечесаной бабы, и волчьими глазами, костлявое лицо Бонапарта с гравюры Худжеса[16] или портрета Герена[17]. Вновь он ощутил в себе муки зависти и восторга, ненависти и обожания. Слава, венчавшая подвиги тощего корсиканца, не давала ему ни минуты покоя. Каждый бюллетень с фронта итальянской войны[18] каплей яда отравлял ему пищу и питье. Когда Наполеон отплыл в Египет[19], Гюден в глубине души с сердечным трепетом ждал вести о том, что погиб, наконец, убит этот тигр, уже начавший клыками и когтями раздирать загнивающий мир. Но вот в начале августа этого 1799 года до Гюдена дошла весть, что корсиканец возвращается. Тотчас же этот слух, как гром военной трубы, разнесся по армиям…

Серый красавец конь Гюдена, почуяв шпору, вскачь вынесся из леса на большой луг, раскинувшийся у подножия горной цепи и совсем похожий на то место, где расположен Гуттаннен. Здесь кончалась широкая долина. Отсюда между отвесными скалами поднималось в гору узкое ущелье, и в конце его виднелась горная седловина Г римзель.

Батальоны французов уже построились на лугу и, застыв, смотрели на расщелину Хасле и нависшие над нею утесы. Справа вилась тропа, ведущая на перевал. Это была крутая горная тропа, вымощенная плоскими камнями и хорошо убитая. Ее проложили еще в XV веке, в период кровавых войн между бернцами и крестьянами из долины Роны[20], возникавших обычно из-за «600 овец и 20 лошадей». Тропа сразу круто поднималась в гору, высоко над Ааре, который вырывался на луг из расселины между скалами, как задыхающийся, смертельно раненный зверь.

Фанер, торопливо следовавший за генералом, все показывал рукой налево, где с вершины горы низвергался на самое дно долины водопад Гельмербах. Капитан Ле — Гра подошел к Гюдену и, шпагой указывая направление, заметил:

— Стоит нам зайти за цепь этих вершин, и мы сразу скроемся из глаз австрийцев на целые сутки. Они увидят нас только тогда, когда мы выйдем из — з. а вон той последней вершины…

Лицо его выражало беспокойство. Он боялся, как бы генерал назло ему не решил идти долиной Хасле.

— Две роты первого батальона, — высокомерно произнес Гюден, — немедленно направятся по тропе вверх по Хасле. Они пройдут на виду у неприятеля и, если удастся, завяжут с ним бой.

В глазах капитана блеснули радость и глубокая признательность. Молодой командующий выполнял его план и развивал его удачно.

— Близ озер на Ааре есть разрушенный каменный мост… — робко шепнул Ле — Г ра.

— Совершенно верно… Две роты первого батальона займутся для вида починкой моста, — снова сказал Г юден с такой важностью, как будто очень давно думал об этом разрушенном мосте, починка которого могла послужить прекрасным средством ввести в заблуждение австрийцев и замаскировать подлинные действия.