О, Солон!

На пороге слабо освещенной комнаты небольшого дома близ дороги стоят двое: мужчина и женщина. Он обнял ее сзади за плечи и задумчиво смотрит вверх на Парфенон. Она, отклонившись, подняла глаза к его лицу. Едва белеют тонкие колонки портика, окаймляющего внутренний дворик. Через проем двери виден еще один человек. Он сидит подле догорающего очага. Длинные седые волосы и борода позволяют угадать в нем философа. Красные отблески огня ведут свою безмолвную игру в неподвижных чертах строгого лица. Взгляд пристально и, вместе с тем, рассеянно следит за быстрыми перебежками языков пламени. Двое у двери разговаривают вполголоса, с долгими паузами.

— Ты доволен сегодня мною, мой господин?

— Не говори так, Аспасия, даже в шутку. Я доволен. Ты сумела немного рассеять мою тревогу. И наш молодой друг Сократ помог тебе в этом.

— Он замечательно умен и заражает своей верой в людей… А что, война неизбежна?

— Боюсь, что так. В этом году спартанцы не тронутся с места. но следующей весной…

— Ты попробуешь еще отговорить Архидама?

— Я уже отправил ему письмо. Но апелла и эфоры настроены решительно. Коринф угрожает выйти из Союза. А это — флот… Однако сейчас меня больше тревожит Фукидид и те, что с ним…

— Закон о неверующих? Он принят специально против Анаксагора?

— Да. И это только начало…

— Ты говорил с учителем? (Взгляд на сидящего у очага.)

— Я сказал, что готов защищать его в гелиее. Но не могу поручиться за успех.

— Он уедет?

— Не знаю… Наверное, так было бы лучше.

— Фидию тоже грозит опасность?

— Возможно… Но сейчас не время говорить с ним об этом. Он так счастлив, что закончил Парфенон.

— Все-все окончено?

— Все. Иктин установил последнюю метопу. Алкамен и Агоракритос закончили отделку фронтонов.

— А Пропилеи?

— Мнесиклу осталось доделать самую малость.

— Как замечательно, что они закончили одновременно!

— Да. Ансамбль Акрополя этим заложен. Он будет пополняться такими же шедеврами… Даже и без меня.

— Не говори так.

— Любовь моя, мне скоро шестьдесят. Мой срок близок.

— Не говори так.

— Я рад за Фидия и за Афины. Что бы не случилось, Парфенон будет стоять века. Любуясь им, люди будут вспоминать и нас. Наш опыт будет им полезен… Надеюсь, что Геродот о нем напишет. Талант его в расцвете, и он на пять лет меня моложе.

— Он приедет?

— Обещал. Прощаясь, сказал мне, что ты его очаровала.

— Ты мне льстишь.

— Нет. Это — правда. Да и кто может устоять перед обаянием самой умной и прекрасной женщины на земле?

— Спасибо, милый. Хоть это и не так, но мне приятно… Геродот очень уважает тебя.

— Надеюсь… Кто знает? Быть может пройдут века и века… В прах обратятся и Афины, и даже божественные творения Фидия, а сочинения великого историка будут жить… Наши отдаленные потомки создадут государство еще прекраснее и справедливее, чем наше.

— И новые правители скажут: "Мы продолжаем дело Перикла!"

— Теперь ты мне льстишь. Но мне тоже приятно. Так хочется верить, что смерть не унесет в безвестное ничто наши страдания и радости… То, пусть немногое, что мы сумели сделать…

Полная луна поднялась над кровлей Парфенона. Испарения спящего города в ее лучах превратились в светлый туман. Он заливает подножье Акрополя, скрывает домик близ Священной дороги и бессмертные образы его обитателей…

Приложение 1 РЕЛИГИЯ

Вера, обряды, оракулы, предначертания

Вера. Весь в целом пантеон богов для древнего грека был не столько объектом поклонения, сколько системой миропонимания. Разумеется, Зевсу следовало отдавать дань почтения. Каждый город, в меру своих возможностей, воздвигал владыке богов более или менее величественный храм со статуей и алтарь, расположенный вне храма, под открытым небом. Прочие боги, если только их не связывали с городом особые отношения, довольствовались храмами поскромнее. Греческие храмы не были местом собрания и молитвы. Храм считался обиталищем бога, представленного в нем статуей, которую можно было почтительно созерцать. Молитвы возносились во время жертвоприношений на алтаре.

В соответствии с их компетенцией, богам адресовали просьбы о содействии: Деметре и Дионису — об урожае, Посейдону и Главку — о благополучном плавании, Афродите — о взаимности в любви, сыну Аполлона богу врачевания Асклепию — об исцелении от болезни и т. д. Однако в повседневной жизни всему довольно обширному синклиту общегреческих богов большого внимания не уделяли. Достаточно было следить за тем, чтобы храмы и статуи были в порядке, а в предписанные дни наиболее влиятельные боги были уважены официальным жертвоприношением.

Зато у каждого города среди небожителей были свои, особенные покровители, и отношения с ними носили куда более тесный характер. Каждый грек понимал, что всем прочим богам до него нет дела, что даже жертвами и молитвами есть шанс лишь на короткое время привлечь их внимание. А на покровителей города можно было положиться. Уже сама принадлежность к числу граждан города-государства гарантировала помощь и благосклонное участие бога или обожествленного героя, которые взяли город под свою опеку.