По правде говоря, рецензируемая работа настолько несерьезна, ненаучна, что едва ли вообще заслуживает специального разбора. Мы, будучи хорошо знакомыми с творчеством В. Г. Ченцовой, и не взялись бы за этот труд, если бы не одно соображение. Дело в том, что часть ее книги, на которую мы обращаем здесь внимание, так или иначе привлечет к себе историков позднегреческого и русского искусства. Между тем, вряд ли найдутся искусствоведы, которые могли бы самостоятельно исследовать греческие и русские документы XVII в., владели бы палеографией и другими специальными дисциплинами, необходимыми для критической оценки труда В. Г. Ченцовой, и это естественно – их специальность требует других знаний. Поэтому не исключено, что даже серьезные историки искусства могут в той или иной степени воспринять выводы В. Г. Ченцовой, а в специальную литературу проникнут представления, основанные на фантазиях, подтасовках, дилетантизме, которые будут мешать нормальному, грамотному исследованию вопросов балканского искусства и культуры поствизантийского периода. Если бы это случилось, то последующее преодоление псевдонаучной стихии и возвращение к серьезному изучению темы потребовало бы немало времени. Яркий пример подобного засорения специальной литературы материалом, имеющим лишь видимость подлинно научной работы, а на деле являющимся настоящей профанацией изучения большой и важной проблемы, представляет труд римского палеографа Г. Кавалло «Исследования по библейскому маюскулу» (1966]. Его датировка греческих маюскульных рукописей IV–X вв., будучи необоснованной и абсолютно произвольной, тем не менее, из-за неумения подавляющим большинством исследователей самостоятельно проверить предлагавшиеся им выводы, была принята многими учеными и за прошедшие 45 лет настолько глубоко проникла в изучение византийской культуры указанного времени, что теперь для того, чтобы вычистить эти «авгиевы конюшни» и вернуться к нормальному, научному изучению греческой письменности указанного времени, потребуются, по-видимому, многие десятилетия[68]
.Это соображение и заставило нас высказать свое мнение о работе В. Г. Ченцовой. Ни один из аргументов, выдвинутых ею для пересмотра существовавшей до нее истории изготовления для Москвы копии ивирского чудотворного образа и создания двух греческих грамот, являвшихся сопроводительными документами при иконе, ни один из ее приемов палеографического, филологического или иного решения тех вопросов, которые возникают при изучении этой темы, не может быть принят. История создания иконы Иверской Богоматери, доставленной в Москву с Афона в 1648 г., и относящихся к ней греческих документов остается в точности в том виде, в каком она была
Можно только пожалеть, что при том исследовательском потенциале, тех знаниях и работоспособности, возможности использовать в полном объеме существующую научную литературу, которыми обладает В. Г. Ченцова, она сделала свой выбор не в пользу настоящей науки, а в пользу псевдонаучной фантастики, широких выводов на основе дилетантского владения приемами исследования, в пользу плохой беллетристики, имеющей лишь
Иллюстрации
(см.: Ченцова В. Г. Иеромонах Антоний – писец греческих грамот и рукописей: новые материалы и атрибуции // Palaeoslavica. XVIII / 2010. № 2. С. 71)
(см.: Ченцова В. Г. Иеромонах Антоний – писец греческих грамот и рукописей: новые материалы и атрибуции // Palaeoslavica. XVIII / 2010. № 2. С. 65)
(см.: Патриарх Никон: Облачения, личные вещи, автографы, вклады, портреты. М., 2002. С. 78)
(верхняя и нижняя части листа)