О Сталине и сталинизме

Оказавшись в одной камере с другом, оговорившим его на «следствии», Н. Кузнецов обнял этого человека. Так же вел себя С. Газарян, когда встретил своего знакомого, давшего ложные показания по его делу.

Иначе думал о товарищах по несчастью Горбатов. «Своими ложными показаниями — заявил он, — вы уже совершили тяжелое преступление, за которое вас держат в тюрьме».

В 1965 году умер партийный работник и философ П. И. Шабалкин, который дважды проходил в сталинские годы через суд и следствие и около 20 лет провел в тюрьмах и лагерях. На втором следствии, не выдержав пыток, он подписал фальсифицированные протоколы. В лагере он более десяти лет заведовал столовой, а это предполагает значительную степень сотрудничества с администрацией. Свою совесть Шабалкин успокаивал тем, что не давал никаких привилегий блатным и подкармливал некоторых политических. Перед смертью он познакомил меня со своим дневником. Я обратил внимание на следующую запись:

«Почему так много людей, преданных революции и готовых умереть за нее, людей, которые прошли через царские тюрьмы и ссылки и не раз смотрели в глаза смерти, почему столь многие из этих людей сдались на следствии и подписали фальшивые протоколы, «признавшись» во всякого рода преступлениях, которых они никогда не совершали? Причина этих «признаний» и «самооклеветания» заключается в следующем:

1) Сразу же после ареста начинается активная обработка арестованного. Сначала словесная обработка с соблюдением некоторой доли вежливости, потом крик и ругань, унижения и оскорбления, плевки в лицо, легкие удары, издевательства. «Ты сволочь», «Ты подлец», «Ты предатель и шпион», «Ты настоящая дрянь» и т. д. и т. п. Человека унижают до беспредельности, ему внушают, что он ничтожество.

Так идет день за днем, ночь за ночью. Устраивается так называемый «конвейер». Следователи меняются, а заключенный стоит или сидит. Это сутками. Меня, например, держали на «конвейере» восемь суток. Не дают спать… «Конвейер» — страшная пытка. А в это же время тебя пинают, оскорбляют, если сопротивляешься, — бьют. Задача «конвейера» — морально сломить человека, превратить его в тряпку.

Но если вы выдержали «конвейер» и не «раскололись», тогда следует физическая пытка. Измученного человека доводят до состояния, когда ему все становится безразличным и он склонен принять все, что ему внушают.

— Ты подлец.

— Да, подлец.

— Ты предатель,

— Да, предатель.

— Ты был провокатором.

— Да, я был провокатором.

— Ты хотел убить Сталина.

— Да, я хотел убить Сталина.

И т. д.

В это время арестованному подсовывают версии, сочиненные следователем, и арестованный безропотно их принимает. Следователи торопятся закрепить достигнутый успех. Оформляются первые протоколы или «собственноручные показания».

2) Следующий этап — это этап закрепления полученных «достижений». Арестованного начинают кормить прилично. Дают ему папиросы, передачи от родных, разрешают даже чтение газет и книг. Но работа над несчастным продолжается. Ему внушают, что теперь поворот невозможен, что спасти себя он может только «чистосердечным раскаянием», что он сам должен теперь думать над тем, что еще может он сообщить следствию. Заключенного снабжают бумагой, чернилами, чтобы он писал «показания» в камере, подсказывают ему тему и контролируют работу.

У жертв обработки нередко возникают колебания. В НКВД придумали, однако, тысячи способов подавления этих колебаний. Заключенному устраивают очные ставки с такими же, как он, несчастными людьми. Происходит «взаимовлияние». Применяются дополнительные методы физического воздействия. Заключенных вызывают к «прокурору», который оказывается переодетым следователем. Устраивают провокационные заседания «суда» и т. д.

3) Если подследственный должен предстать перед судом (абсолютное большинство заключенных осуждалось заочно различными «тройками», Особым совещанием и т. п.), то с ним проводится дополнительная работа, своеобразная репетиция суда. Тут все — и угрозы, и внушения, и «серьезные разговоры»: «Имей в виду, не просто расстреляем, а будем мучить, раздирать по частям» и т. д. Многим внушается мысль, что никакого расстрела не будет, что это только для печати, а в действительности все остаются живыми и невредимыми. Для примера показывают живых «расстрелянных» (потом этих людей все равно расстреляют, а пока используют для обмана живых). Во время суда палачи и истязатели тут же, перед носом заключенного. Они — живое напоминание о том, что будет в случае колебаний…

4) Следствием была разработана очень сложная система «индивидуального подхода» к подследственному. Его предварительно изучают через камерных стукачей, через систему коротких вызовов к следователю (если он сидит в одиночке). Обработка идет в камере, в кабинете следователя. Одного берут на испуг, другого на уговоры, третьего на посулы, к четвертому применяют сочетание разных методов. Но главное — заключенного лишают сразу всякой возможности защищаться.