О тех, кто в цирке не смеётся

Комбат Ганс, майор, ходил по штабу как командир бригады, запросто «пинком» открывал дверь в любой кабинет, где его ждали и где его не ждали, и везде вел себя, как хозяин. Мог наорать на любого знакомого и незнакомого офицера, «взяв за грудки», потребовать для себя положительного решения вопроса, пригрозить «губой» и даже физической расправой. Из всех командиров и начальников воспринимал одного командира бригады в звании полковника и генерального директора треста «Сургутнефтегаз», в чьём подчинении находилась вся бригада. Он себя зарекомендовал такой личностью, которую не настолько уважали, насколько, просто – напросто, боялись. А ещё все боялись, что, когда придёт время, нынешнему командиру бригады уходить на новую должность, то именно Ганс займёт его место.

Что же тут можно было ожидать от него, как командира батальона, где именно он был и царь, и бог.

Когда он утром приезжал в часть, все сразу начинали передвигаться «на полусогнутых», «шкериться», где придется, лишь бы не попасться на глаза командиру.

К его недостаткам следует отнести и то, что он терпеть не мог политработников и все мероприятия, которые проводились под их руководством. Вот, скажем офицерское собрание или совещание офицеров и прапорщиков он уважал, чаще всего вёл сам, поскольку при проведении этого мероприятия он мог с каждым вести себя так, как ему заблагорассудится, а на партийном собрании ему могли не дать такой свободы. Партийное и комсомольское собрание – это два места, где воинский Устав не действовал, а работали принципы партийной (комсомольской) демократии.

Характер у него был холерический, просто взрывоопасный. Начиная говорить спокойным тоном, он сам себя очень быстро «заводил» и уже через пару минут не говорил, а орал во всю мощь своего командирского голоса.

Он очень любил два проявления жизни: женщин и выпить. Этими радостями жизни он всегда пользовался в субботу вечером. Не каждую субботу, но всегда именно в это время, а всё остальное время уходило на службу.

Но были у него и положительные качества или характеристики.

Первая, самая главная, – он был всё – таки отличный организатор. Возможно, что у подчиненных работало чувство страха перед ним, и они старались выполнить все его требования, даже очень старались и, поэтому, как правило, перевыполняли их. А иначе как ещё объяснить, что за те два года, предшествующие призыву Соломатина на службу, батальон сумел так много сделать для обустройства в столь невыносимых условиях, на голом месте, голыми же руками.

Вторая положительная черта – он любил носить усы и очень уважал ношение усов другими. Даже сержанты и солдаты у него в части имели такое право (солдаты-новобранцы в счёт не идут). Была ли это у него врождённая черта характера или жизнь привела к такому, загадка, но имея в части солдат, призванных с Кавказа, трудно сопротивляться. У горцев усы – национальная гордость, ну как такого обрить?

Вот под командой такого оригинального командира и предстояло служить два года старшему лейтенанту Соломатину в качестве комсомольского секретаря.

На следующее утро, после развода, все, как и полагается, разошлись по своим рабочим местам.

Андрей вместе с партийным коллегой тоже пришли в свой кабинет. Они даже не успели подойти к рабочим столам, как дверь широко раскрылась и в проеме «нарисовался» комбат.

Без всяких вступлений он заявил:

– Вижу тебя первый раз в кабинете в рабочее время, увижу в третий раз – накажу! Повернулся и пошел прочь.

– Товарищ старший лейтенант, вот ты чем занимаешься в течении дня? – обратился Соломатин к Иващенко.

– Я проверяю выполнение работ, которые я поручил, ход ремонта Ленинских комнат, строю теплицу… В общем, стараюсь как можно меньше находиться в кабинете.

– Понятно. А я что должен делать? Какую работу выполнять вместо той, на которую меня призвали?

– Надо тебе посоветоваться с замполитом. Кстати, почему -то его сегодня с утра нет, что-то случилось у него.

В это время в часть заехал милицейский УАЗик. Из него вышел майор милиции и наш замполит. Они вместе вошли в штаб и прошли немедленно в кабинет командира части.

Некоторое время спустя комбат с майором милиции прошлись по части, по казармам. УАЗик уехал и увез с собой милицейского начальника, и, вскоре после этого, в кабинет политработников вошёл замполит.

– Представляете? Меня сегодня ночью арестовали вместе с тремя бойцами и нашим «газиком», ну того, из хозвзвода.

Я после отбоя взял с собой двух моих солдат из клуба Шмидта и Назарова и на машине поехали по грузовым портам. Ну вы понимаете, что определенного места хранения материалов там нет.

Я знаю, что мне надо. Мы едем, я высматриваю нужный материал.

Увидел листы ДСП, посмотрел, толщина «десятка». Мне подойдет. Командую парням, они десять листов грузят, едем дальше. Вижу ДВП. Остановились, посмотрел, «троечка». Мне самое то! Накидываем листы, бежит мужик, кричит:

– Стой, стрелять буду!

– Я ему:

– Да ты не волнуйся, мы стоим, только стрелять не вздумай. Мы никуда не убежим.

– Кто такие?– спрашивает. Я говорю: