О тех, кто в цирке не смеётся

– Я, капитан Овчинников Юрий Васильевич, замполит В/Ч 25874, вот моё удостоверение, а это мои солдаты из нашего личного состава.

– Гони, говорит, удостоверение!

– Удостоверение я тебе в руки не дам, а вот данные считывай, записывай, я секрета из этого не делаю.

Он записывает мои данные, а я говорю ему:

– Я же не для себя ворую, не домой везу. Мне в часть нужно, солдатам казармы отделывать, Ленинские комнаты для них оформлять. А кто мне материал выдаст для этого? Никто! Вот я и разбойничаю.

– Ничего не знаю, – говорит сторож. Я вызываю милицию. Пусть задержание оформляют и с тобой разбираются. А мне, главное, материал охранять.

– Так я и не возражаю!

Приехала милиция. Протокол оформили, говорят:

– Разгружай все, что наворовал.

А я отвечаю:

– Разгружать не буду. Вы же протокол оформили? – оформили. Поехали с этим, как с вещественным доказательством.

Приезжаем ко мне домой. Они думали, что у меня дома райские кущи, что всё в хрустале и золоте. Раз ворую, значит на продажу. А у меня в квартире всё как всегда было: железные солдатские кровати, два шкафа и три тумбочки и все с нашими инвентарными номерами, да ещё табуреты, тоже с номерами. А зачем офицеру мебель? Чтобы с собой по миру таскать? Вот, скажем, переведут меня на другое место службы. Чем корячиться с контейнерами, погрузкой – разгрузкой, я по акту передал начальнику материального склада его имущество и поехал налегке хоть на край света.

Майор милиции всё равно не поверил до конца и приехал сюда. Вот зашли к комбату, а тот подтвердил, всё, что я говорил, и потом повёл показывать, что мы построили и что строим, и какими усилиями всё это нам даётся, и что нам материалы никто не выделяет на соцкультбыт.

Так что я ездил к ним за материалами и дальше буду ездить.

Так оно продолжалось, в самом деле, постоянно. И чего только он не привозил!? Как – то привёз несколько тюков материала, название которого даже никто не знал. Возможно, это была искусственная кожа. По крайней мере именно в это время в моде у дамочек были так называемые сапоги-чулки: мягкие, блестящие, внутренняя сторона у них как – бы тонкий поролон под чулочным капроном. А пошиты они были именно из такого материала.

После этого на дембель все солдаты уходили с портфелями – дипломатами, изготовленными самостоятельно из этой искусственной кожи.

– Да. У меня приятная новость. Буквально завтра наши ряды должен пополнить новый офицер, политработник. Приходит замполит во вторую роту, а то там уже месяц нет замполита. Чубу приходится нелегко.

12. ДОСТОЙНЫЙ ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ПЛЕМЕНИ

В самом деле, на следующий день Овчинников привёз из штаба бригады нового офицера.

Он оказался человеком уже довольно взрослым. На год старше Соломатина.

Андрей очень быстро с ним сошёлся, а впоследствии и сдружился. Причин для этого было более, чем достаточно.

Первое, как уже было сказано, это близкий возраст. Второе, он тоже политработник и им всё равно надо было быть «в одной упряжке». Третье, он был производственником, так же, как и Андрей, то есть знал и уже умел работать с людьми. Четвертое, по званию он был тоже старший лейтенант. И, наконец, он был, можно сказать, земляком. Прибыл сюда из Прокопьевска Кемеровской области.

Пока Андрей семью не привёз, он предложил новичку, которого звали Сергей Капустин, поселиться с ним в одной комнате.

Капустина одевали в той же «конторе», что и Соломатина, поскольку ему тоже выдали фуражку с красным околышем.

Только, если Соломатину какую выдали – такую выдали, подумаешь, красная фуражка. Ему безразлично! А вот Капустин имел о ней точно такое же мнение, как и местные военные – «ментовская» фуражка!

Буквально на следующий день эта часть обмундирования стала причиной возмущения комбата.

– Один тут ходил, видите – ли, мент, теперь второй появился! Заменить им фуражки немедленно! И дал команду начальнику вещевого склада сделать обмен.

Начальник вещевого склада, прапорщик Кошелев был личностью своего рода выдающейся. Именно про таких, всегда говорили, что прапорщик служит до тех пор, пока его руки носят.

Он пришел служить в часть после окончания школы прапорщиков, или, как называли кадровые офицеры, «школы Абвера» в промежутке между приходом Соломатина и приходом Капустина, а потом, не дослужив, и второго года был с позором изгнан из армии за воровство с начислением ему выплаты суммы материального вреда, причинённого части. Он сумел разворовать имущества за неполные два года на сумму двадцать пять тысяч рублей. По ценам того времени это соответствовало двум автомобилям «Волга» и одному «Жигули» вместе взятым.

По тому, как он относился к солдатам, а особенно к офицерам, он людей ненавидел.