О том, почему с нами происходят «случайные» события. Таинственное и непостижимое действие Промысла Божия в окружающем нас мире и в жизни каждого чело

В нашу задачу не входит полное изложение этого плана, и для нас совершенно достаточно будет отметить лишь некоторые выдающиеся черты его. И прежде всего мы можем указать на тот самоочевидный факт, что новейший христианский мир, как более зрелый, пользуется в своей жизнедеятельности гораздо большей свободой самоопределения, чем древний избранный народ, который в сущности находился под игом закона, определявшего всю его жизнь до мельчайших подробностей. Это очевидно высшая ступень воспитательного процесса. Сообразно с этой ступенью зрелости, воспитываемому предоставляется больше возможности извлекать собственными силами уроки для себя из собственных житейских испытаний, так как это именно воспитание глубже захватывает все существо человека, чем внешние наставления и правила. И вся христианская история есть именно непрерывный ряд подобных воспитательных испытаний человечества, заканчивавшихся обыкновенно глубоким и плодотворным уроком для него. Так, уже с первых веков христианства мы встречаемся с тем фактом, что, злоупотребляя свободой, массы христиан уклонялись от истины Евангелия и впадали во всевозможные сектантские бредни, неизбежно сопровождавшиеся крайней распущенностью и упадком нравственности. Но этот печальный опыт немедленно вызвал реакцию, и плодотворным результатом его было то, что сущность христианского вероучения была точно и подробно определена на Вселенских Соборах. Когда, однако, и Вселенские Соборы не в состоянии были обуздать церковного и умозрительного своеволия еще не достаточно проникшихся духом Евангелия народов и по всему востоку продолжалось пагубное религиознонравственное брожение, проявлявшееся во множестве возникавших и исчезавших сект, которые дерзко разрывали Церковь и злоупотребляли свободой, то оказалась необходимой более сильная мера. Для очищения Церкви от накопившейся в ней сектантской и нравственной скверны нужен был бич, который в лице лжепророка и совершил свою очистительную работу. Как буря очищает застоявшуюся атмосферу, так и ислам, подобно буре пронесшись по всему востоку, очистил христианский мир от накопившихся в нем миазмов, поглотив в себя все негодные для Церкви элементы. Вместе с тем ислам, представляя собой новую форму подзаконного ига, как бы нарочно создан был для того, чтобы самим своим существованием представлять глубочайший контраст христианству, наглядно показывая все преимущество его как царства свободы. С этой же точки зрения не трудно понять и значение того факта, что такие старые культурные страны, как Китай и Индия, остались вне христианства. В них христианскому миру как бы специально сохранен наглядный пример того духовного и вообще культурного состояния, к которому мог придти языческий мир собственными силами, и дальше которого он оказался не в состоянии идти, и это состояние его по сравнению с состоянием христианского мира лучше всего показывает, какое великое значение имеет христианство для человечества. Понятным с этой воспитательно-промыслительной точки зрения становится и распадение христианства на враждебные между собой общины. Происхождение различных вероисповедных форм с достаточностью объясняется отчасти неспособностью человеческого ума в отсутствие веры обнять истину христианства во всей ее полноте и отчасти злоупотреблением христианской свободой — в предпочтении национально-культурных интересов интересу вселенской истины. С этой стороны разделение христианства таким образом есть зло или по меньшей мере выражение духовной немощи. Но с высшей точки зрения и оно не лишено глубокого значения и есть один из существенных элементов в деле воспитания христианского самосознания. В каждом из главных вероисповеданий выразилась особенно какая-либо одна из сторон христианства, и вследствие этого могла получить такое развитие, какого она не могла бы иметь при отсутствии разделения. В самом деле в римском католицизме с необычайной силой развилась внешняя юридическая сторона христианства до такой степени, что Римская Церковь в периоде ее высшего развития могла чисто внешним авторитетом сдерживать и подавлять самые грубые страсти диких и цивилизованных варваров и тем несомненно оказала громадную услугу новейшей культуре, единогласно признаваемую историками. С другой стороны протестантизм, являясь как необходимый противовес чрезмерному развитию папства, имел свое особое воспитательное значение. В нем особенно развилась внутренняя умозрительная сторона христианства, и в те периоды, когда православный восток застыл в своей умственной жизни под страшным гнетом ислама, а римско-католический запад под всеподавляющим авторитетом папства, в протестантском мире свободно развивалось христианское умозрение и, хотя оно и уклонялось от строгих начал вселенского христианства, однако несмотря на это дало богатейшую пищу для духовной христианской жизни и плодами протестантсткого богословия пользовались и не перестают пользоваться даже православные народы, особенно в борьбе с римским католицизмом. Вместе с тем, оба западные вероисповедания, представляя собой две крайние противоположности в понимании христианства и следовательно две односторонности, по необходимости должны вести постоянную борьбу и из этой полемической борьбы логически выясняется односторонность их обоих, является необходимость найти для них всеобъемлющий синтез, и этим синтезом для всякого серьезного и беспристрастного ума оказывается воззрение, тождественное с православием, как это и сказалось во многих новейших сочинениях и даже в целых движения, как старокатолическое. Отсюда западные вероисповедания, содействуя каждое со своей стороны развитию христианского самосознания, составляют воспитательные ступени к уяснению несравненного сокровища Вселенского Православия, для которого они вместе с тем служат часто возбуждающими жизнедеятельность мотивами. И не раз на опыте оказывалось, что сами православные тогда только начинали понимать и ценить Православие, когда они знакомились с западными вероисповеданиями и получали возможность для сравнения. Да и в народах православных жизнедеятельность православной мысли и жизни всегда особенно возвышалась в те периоды, когда им приходилось близко сталкиваться с народами инославными и защищаться от их нападения с оружием ли в руках, или пером и чернилами, на поприще духовного состязания.