О Туле и Туляках с любовью. Рассказы Н.Ф. Андреева – патриарха тульского краеведения

– Не мало мы видели, ваше высокоблагородие, и богатых пород. Пора нам не знать, кто они эвтакие! Многие из них богаты только для своего мамона, аль для приятелей, с которыми компанства имеют, бражничают, а там хоть трава не расти. Придешь, бывало, этта знаете с поздравлением. Ну, вестимо дело с годовым праздником, али с имянинами какими поздравить, (поклониться голова не отвалится). Ждешь не малое время, а там, глядишь, какая ни на есть прачка вынесет тебе водки (и с полшкалика не будет), да от имени хозяина скажет: спасибо, дескать, служивый, и марш со двора. Но из спасибо шубы не сошьешь, ваше высокоблагородие. Спесивы, уж больно стали спесивы! Бывало наши полковые командиры и даже военное генеральство гораздо доступнее, а к иной бороде и приступу нет. Конечно, ваше высокоблагородие, мы люди так себе ничего, грамоти и писать только горазды, да цифирью долги на стене мелом записывать, да про себя маленько на счетах маракуем, а смекаем, что некоторые из них также, как и мы, на медныя деньги учились; у иного ума-то на гривну, а спеси на полтину. Но слухом земля полнится, шила в мешке не утаишь, как говорится. Случалось и нашему брату, солдату, слышать какой иной прочий происхождение имел и как капитало-то у некоторых богачей накоплялись с грехом пополам. Еще до французов (1812 г.) знавали мы одного в малороссийском (Новороссийском) крае, (помянуть не к ночи, а ко дню!) Дед его, ваше высокоблагородие, в колокола звонил, а он великана по городам возил, как чудо, аль урода какого, прости Господи. На шутки поднялся: вздумал его православным за деньги показывать. Всю Россию с ним окалесил и в Неметчину нелегкая носила греховника с великаном, немцев удивлять, а карман свой набивать. Пособрал он, говорят, денег и счету нет; но когда урод эвтот взял да умер, то он и мертвое тело его обратил в деньги, продав тамошним лекарям, что шкилеты делают. (Ротный фершел нам об эвтим сказывал). Таким побытом, покончив с своим товаром, как следует, или, вернее, как не следует, потому что жена и дети великана были им начисто ограблены, он, уехав мещанином, возвратился ко дворам купчиной, выстоил каменные палаты и зажил отлично. Начал сотнями тысяч рублев ворочать, начал сало бочками на своих кораблях отправлять, китайскими чаями и заморскими винами торговать, собственныя свои фабрики заводы имел, с господством самым знатнейшим, за панибрата общался. А сынками бог крепко изобидел его: народились дурачье пошлые, глупыши; учителя насилу грамоте и писать могли выучить. Но спесь и гордость в них вцепилась, как сатана в отъявленного грешника. Пред градским головою и городничим шапки не ломали. Не имей тятенька их капиталов и фабрик, то глядишь кому-нибудь из них при первом рекрутском наборе лоб забрили, а как богаты были, то и частные за великую честь считали поклониться глупышам, а фартальные не отказывались бы шинель, аль шубу подать. Правду говорил наш аудитор, что счастие валится на пни да на колоды и редко, редко на людей. Вам известно, ваше высокоблагородие, что счастие человеку на роду написано; роди его мать хоть под углом, а без счастия; до тех пор будешь маяться, пока тебя не положат под белую холстину.

Действительность неутешную, правду горькую рассказывал солдат, однако мы, заметив, что широковещательная речь его истощается, сказали: