О вечном и преходящем

Дух вседозволенности не может любить духа цело­мудрия и чистоты. Фромм и Маслоу также считают, что чем выше представление о Боге, тем ниже представле­ние о человеке, и наоборот, чем выше представление о человеке, тем ниже о Боге. Другими словами, достоин­ство человеческой личности требует уничтожения самой идеи Божества. Но у человека остается нереализован­ным религиозное чувство. Чем же можно заполнить этот вакуум? Мы видим воочию, чем он заполняется: оккуль­тизмом и магией - религией без Бога.

При рассмотрении концепций Фромма и других ве­дущих психологов мы обнаруживаем у них одно общее заключение: для того, чтобы человек жил, надо, чтобы Бог умер, а если Он не умирает, Его надо убить.

Христианство предъявляет к человеку высокие нрав­ственные требования, для исполнения которых необ­ходима постоянная борьба со страстями и грехом. Эта нравственная истина вызывает критику психологов-гуманистов. Они говорят, что конфликтность порождает неврозы. Религия - это перманентный конфликт между идеалом человека, представленным в христианстве, и че­ловеком эмпирическим, страстным и грешным. Это кон­фликт разрыва между нравственным чувством человека и темной стихией его души; это конфликт борьбы, обле­ченной в метафизическую форму, между Богом и миром или Богом и демоном, в котором человеку предоставле­на возможность выбора. Это порождает в человеке ответ­ственность за внутреннее состояние своей души, страх перед возмездием, чувства греховности, самоосуждения и покаяния. Все это, по мнению психологов-гуманистов, является причиной неврозов. О каком же уважении к религии может идти здесь речь? Уважать религию гума­нистам так же невозможно, как уважать эпилепсию или истерию, - их только терпят до поры до времени.

Прямо не порывая с религией, гуманисты хотят уничтожить в человеческом сознании мысль о перво­родном грехе, о всеобщей испорченности человечества, необходимости борьбы со своими страстями, вечной жизни или смерти, определяемой делами человека, су­ществовании ада и духов зла. Все это «верующие» гума­нисты считают унижением человеческой личности и жестокой мифологией. Некоторые гуманисты, называю­щие себя христианами, подчеркивают, что у них особое христианство. К церковному христианству они относят­ся с раздражением и даже ненавистью, в лучшем слу­чае как к религии людей, привыкших к рабству. Кредо или Символ веры у гуманистов один: если есть в мире что-либо божественное, то это божественное - сам че­ловек.

К средневековым гуманистам можно отнести иезуи­тов, которые отличались крайней снисходительностью к человеческим грехам и порокам, а для достижения сво­их целей - формальной и внешней лояльностью к раз­личным политическим и общественным формациям. Иезуиты еще до Фромма предвосхитили его концепцию: «Вместо того, чтобы любить ближнего, старайся, чтобы ближний возлюбил тебя». Мораль Евангелия на словах восхищает многих, но когда дело касается непосред­ственно жизни человека, она кажется ему тяжелой и не­исполнимой. Поэтому иезуит должен найти способы, проповедуя Евангелие, обходить его императивы и законы. На помощь иезуиту приходит выработанная отцами ордена теория пробабилизма³⁷² и апология намерений. Пробабилизм - это учение о том, что обычай, пример или личное мнение в определенной ситуации принима­ют значение закона. Если поступок человека не соответ­ствует Евангельской заповеди и даже противоречит ей, достаточно сослаться на пример или высказывания не­скольких уважаемых лиц (в крайнем случае, на одно лицо), чтобы обойти заповедь. При желании, подобных примеров можно найти достаточно, тем более, что не все поступки и действия святых людей святы.

Каждый святой проходит тяжелый путь борьбы с грехом, и в этой борьбе, кроме побед, есть ошибки и поражения, о чем правдиво свидетельствует Священное Писание. Кроме того, святость - еще не совершенство, поэтому и у святых были некоторые слабости, не изжи­тые ими до конца. Святым людям также необходимо по­стоянное покаяние. Самые великие подвижники в молитве «Отче наш» просили прощения не только грехов близких, но и своих собственных грехов³⁷³. Господь об­винял фарисеев в том, что они заповеди Божии подме­нили заповедями человеческими. Таким образом, проба­билизм открывает широкое поле для нравственного из­вращения, когда жизнеописания исторических лиц и сама агиография становятся предметом манипуляций.