О вечном и преходящем

У ветхозаветного философа Филона³⁸, пытавшегося объединить в одну систему библейский монотеизм³⁹ и учение платоников, мы находим харак­терную метафору времени. В Библии сказано о том, что после изгнания, праотцев из рая Бог поставил херувима с огненным мечом охранять вра­та Эдема⁴⁰. Филон дает следующую интерпретацию этого образа: херувим означает материальный космос, а огненный, вращающийся меч - время. Вещество и время скрывают от падшего человека мир духовных сущнос­тей и божественного света, которого он лишился из-за грехопадения. Здесь отражен платоновский негативизм по отношению к материи - время и гностическая космология⁴¹, где вселенная, развеянная в пространстве, мыслится только как страна изгнания, - бездна падения и темница души. Христианство открыло нам, что на самом деле изгнание праотцев из рая - это действие божествен­ной любви. Повязку на лице человека с больными глазами нельзя наз­вать преградой свету; преграда не повязка, а сама болезнь. Как для ребенка необходима колыбель и пелены, которыми закутывают его еще неокрепшее тело, так для изгнанников из рая были необходимы колыбель земли (космос) и пелены времени, чтобы подготовить их к вечности, к возвращенному раю. Если бы не было материальности и времени, то человек, разрушив союз с Божеством, мгновенно превратился бы в демо­ническое существо и пополнил бы не ряды ангелов, а злых духов.

Католический епископ Николай Кузанский⁴² определял вечность как свернутый свиток времени, а время - как тот же свиток, но уже развер­нутый⁴³. Здесь несколько ошибок: время и вечность не переходят друг в друга; вечность существует в независимости от времени; время не сме­няет вечность, а проходит, как тонкая нить, над бездной вечности. Другая ошибка. Вечность у Кузанского мыслится, как статика - «свернутый свиток», а время, как динамика - «развернутый свиток». На самом деле, наоборот, вечность более динамична и неповторима, чем время, протекающее только в одном направлении - от будущего к прошлому. Вечность многомерна; эта многомерность может быть выражена знаком бесконечной величины. Время одномерно по отношению к вечности; оно эпи­зод, как бы пролог космической истории. Если даже условно принять образ Кузанского, то следует представить время в виде нераскрытого свитка (синхронно разворачиваемого и сворачиваемого на двух стержнях), а вечность - как раскрытый свиток. Характерно, что Кузанский, потеряв библейское понятие о времени и мистическое ощущение вечности еще до папы Григория XII⁴⁴, настойчиво требовал реформу календаря (то есть рационалистическую вульгаризацию времени в системе нового календаря).

Продолжим нашу проблематику об отношении мировоззрения к вре­мени в связи с календарем. У индусов понятие вечности не существует. «День Брамы» это творение и сохранение миров; затем наступает последний виток раскучивающейся спирали истории - разрушение вселенной: мир исчезает в аб­солюте, наступает «ночь Брамы». В темной глубине абсолюта заложен ритм, обуславливающий его бытие. Здесь два сменяющих друг друга цикла: 1) абсолют в себе; 2) абсолют во множественных формах (модальностях космоса). «День Брамы» - бытие мира, торжество майи⁴⁵ и мары⁴⁶ - исчисляется в годах, пе­риодом, имеющим 11-значным числом. «Ночь Брамы» это исчезновение индивидуального, космического и умопредставляемого бытия в абсолюте, подобно тому, как капли воды без следа и остатка растворяются в океане. Однако время продолжается; в сознании Брамы остается как след воспоминание о пракрити (материи) и времени. «Ночь Брамы» имеет такую же протяженность - паузу, такую же амплитуду, как «день Брамы», только ее невозможно зафиксировать в числах из-за отсутствия внешних ориентиров. «Ночь Брамы» - это антипод, и так же двойник и аналог времени. Абсолют оказывается подчиненным ритмам времени.