О вечном и преходящем

Некоторые из современных богословов уже открыто называют учение о страшном суде и аде «жуткой мифологией». «Колыбельные песни» Оригена и современных либе­ральных теологов дают возможность спокойно дремать, не думая о смерти как экзамене жизни. Забвение о черной области ада как бездне, откуда нет возврата, и о демонах - вечных врагах человечества - лишает христианина бдительности над собой, духовного напряжения в молитве и хранения своего сердца от страстей. Он считает, что демон - это только теневая часть его собственной души, ад - страдания земной жизни, и поэтому встречает смерть неподготовленным, как бы безоружным и застегнутым врасплох, а реалия будущей жизни - демонический мир, который он считал метафорой - оказывается для него неожиданностью и катастрофой.

Цареубийство - эксцесс революции?

В июле 1918 года, в Екатеринбурге, было совершено гнусное и подлое злодеяние, которое навсегда останется черным пятном в истории человечества - это убийство Императора Николая II³¹⁶ и его семьи. Последний православный император был расстрелян теми богоборческими силами, которые за 19 веков до того распяли Иисуса Христа. Здесь вопрос стоит не о личностях, а о сатанинском заговоре, который, развиваясь, как раковая опухоль, захватил своими смертонос-ными щупальцами огромную страну. В подвале ипатьевского дома произошло не только жуткое преступление, но кульминационный акт мистической трагедии, где государь стал одновременно жертвой и победителем, где царственная семья была коронована мученическими венцами. Некоторые люди, в том числе священнослужители, не могут осознать величие подвига и христианского благородства души императора, принявшего с непоколебимым мужеством, кротостью и покорностью воле Божией, ту чашу страданий и унижений, о которой ему было давно предвозвещено. В сиянии его жертвы открылась черная бездна, в которую влекли цареубийцы несчастный и ослепленный народ.

Мученичество - это подражание и уподобление Христу. Мученик становится причастником страданий Спасителя и пьет огненное питье из Его таинственной чаши: «Чашу, которую Я пью, и вы будете пить»³¹⁷. Подвиги мученичества разнообразны. Но в жизни императора Николая, уже ставшей житием, особенно явственно выступают силуэты Голгофы. Это вовсе не сравнение царя Николая с Господом. Даже величайший из святых Иоанн Креститель говорил, что он недостоин развязать ремня обуви Христа. Здесь другое, - промыслительное сходство, которое должно указать на сокровенную глубину мученического подвига царя. Когда Христос незадолго перед Своими страданиями смотрел с вершины горы на Иерусалим, - священный город, окруженный мощной крепостной стеной, с башнями, подобными утесам, - и храм, казавшимся паломникам золотым цветком, выросшем на уступе горы Мориа³¹⁸, то Его глаза наполнились слезами. Он видел Своим божественным взором страшную участь Иерусалима: город, залитый кровью и лежащий в развалинах, как в каменной гробнице; груды мертвых тел на улицах и площадях, покрытых как черным саваном пеплом от пожарищ; одинокий остов сожженного храма и стаи ворон, клюющих трупы на месте Святая Святых. Он плакал о Иерусалиме, который отверг и предал на смерть своего Царя.

Последний император плакал о России, которая поверила врагам Христа, и приготовила себе страшную участь. В Гефсиманскую ночь Господь был оставлен учениками. В февральский день император был оставлен своим народом, и теми, кому доверял и считал друзьями. Толпа в претории Пилата кричала: «Не знаем другого царя, кроме кесаря» ³¹⁹. Император Николай слышал те же крики: «Мы не знаем другого царя, кроме свободы». Народ избрал, как некогда разбойника Вараву, жестоких кесарей революции. Христос восходил на Голгофу, изнемогая под тяжестью креста. Император сходил по ступеням ипатьевского дома - к своей Голгофе - держа на руках больного сына³²⁰. Ступеней было столько - сколько лет его царствования, как бы знак того, что его Голгофа началась со дня коронования. Христос был осужден на смерть как царь Иудейский. Римские воины одели Его в багряную мантию, вложили в руку трость как скипетр, одели на главу венец, и издевались над Ним, как над пленным царем. Христос сказал на суде Пилату: «Царство Мое не от мира сего» ³²¹. Царство, отрекшегося от престола императора, стало царством «не от мира сего». Но богоборцы хотели, чтобы память о нем не осталась в душе народа. Вина Христа была написана на кресте «Царь Иудейский». Вина императора написана на скрижалях истории «Царь Российский». Но истинная вина заключалась в том, что перед лицом смерти он оставался царем христианским.