О времени и о себе

Есть такие люди — любят жаловаться, хныкать, А ведь сам-то этот председатель — сравнительно молодой человек. Служил в Красной Армии. Вместо того, чтобы поднимать это лесное село к новой жизни, плачется, ноет…

— Глушь, темень, — продолжает Суханов свою волынку. — Что с нас взять?

— А ликбез у вас есть?

— Два года назад был, а теперь нет.

— Плохо, плохо, товарищ Суханов. Как же так получилось?

— Очень просто, — отвечает он самым серьезным образом. — К чему нам ликбез? У нас теперь неграмотных, кроме глухой бабки Агафьи, нег и не предвидится. В этом смысле кое-что сделано. А так вообще — глушь, темень, леса дремучие.

Въезжаем в село. Я сразу обратил внимание на следующую деталь: у каждой избы висит ящик с надписью «Для писем и газет».

— Это еще в прошлом году заведено, — объясняет Суханов. — Почтальону все-таки облегчение.

— А много у вас подписчиков на газеты?

— Думаю, что теперь нет ни одного двора без газет и журналов. В этом смысле кое-что сделано…

— А школа у вас есть?

— Особенно хвалиться нечем. Теперь почти в каждом селе школа.

— Какая у вас школа? Начальная?

— Две начальные. Одна неполная средняя. А вот эта…

Мы сошли с телеги. Пешком повернули вправо. Перед нами возникло огромное, красивое, еще малость не достроенное здание.

— …А вот это заканчиваем стройку десятилетки.

— Что это у вас рядом со школой?

— Ничего особенного. Так себе. Библиотека. Слабовато у нас насчет этого. Даже Шекспир неполный. Всего три с половиной тысячи книг. А так вообще…

— А так вообще, — закончил я, — глушь, темень, леса дремучие…

Мы посмотрели друг на друга и весело рассмеялись.

Он радовался тому, что обманул меня. Я же первый раз в жизни радовался тому, что был обманут.

НИКАКОЙ ДРУЖБЫ…

Он пришел ко мне просить «пропустить заметку» в журнал.

— Фамилия моя — Никаноров. Служил в дворниках в Марьиной роще. Несправедливо уволили.

— За что вас уволили?

— Объясняют, что за связь с субъектом по фамилии Куделька. Подали на меня заявление, что я с ним вместе завлекаюсь алкогольными напитками.

— А это неправильно?

— Конечно, неправильно. Пью и сам знаю, что неправильно.

— А что, этот Куделька — ваш друг?

— Боже меня упаси! Чисто деловое знакомство. При исполнении служебных обязанностей. Как я вам уже докладывал, служил я в Марьиной роще в дворниках. А Куделька, то есть субъект, проживает в этом районе. Большой художник в смысле выпивки. Но как напьется, выйдет на улицу и несознательно орет благим матом. Так орет, что трудно даже себе представить. Мне как дворнику приходилось не раз помогать постовому милиционеру отводить его за эти безобразия в отделение. Раз отвел, другой раз отвел — ну, конечно, познакомились и стали за компанию выпивать. Вот и все. А дружбы промеж нас никакой нет!..

ЕЕ ДЯДЯ

Посетительница мило и загадочно улыбалась.

— Не узнаете?

Я растерянно молчал.

— Неужели не узнаете?

Она повернулась ко мне в профиль. Затем опять анфас.

— И сейчас не узнаете?

— Простите, не припомню. Когда мы с вами виделись?

— А мы никогда не встречались. Но вы хорошо знаете моего дядю. А я очень похожа на него…

Н. МОНАХОВ ГЛАВНЫЙ СОТРУДНИК

В день своего пятидесятилетия Крокодил выступит с отчетным докладом о работе, проделанной за полвека. В одном из разделов доклада он воздаст должное постоянным сотрудникам журнала. Вот что он скажет об одном из них:

«С глубокой признательностью я хочу отметить исключительно плодотворную работу главного сотрудника журнала — товарища Ч. На протяжении полувека он был и, я надеюсь, останется моей правой рукой».

Возможно, эта похвала покажется несколько суховатой, но ведь Крокодил вообще не умеет курить фимиам, даже с фильтром.

Кто же он, этот таинственный товарищ Ч., творческому долголетию которого можно только позавидовать? Это ты, дорогой товарищ Читатель!

С первых дней существования журнала в редакции функционирует постоянно действующее производственное совещание, в котором участвуют, с одной стороны, Крокодил, с другой — читатели. Начинается оно ежедневно утром и длится целый день. Нельзя ли закругляться хотя бы чуток пораньше? Нет, нельзя. Ведь ежедневно нужно предоставить слово сотням читателей — участников совещания.

— Ага! — не без злорадства ухмыльнется какой-нибудь администратор, который не одни штаны протер на разного рода совещаниях. — Сколько раз Крокодил щекотал нашего брата вилами за пристрастие к заседательской суете, а он, выходит, сам страдает заседательским зудом! Да еще ежедневно отрывает от общественно полезного труда несколько сотен человек, не работающих в журнале. Врачу, исцелися сам!

Однако наш критик прямехонько попадет пальцем в небо. Во время совещания его участники-читатели плодотворно трудятся на своих рабочих местах: за станком и пультом программного управления, на колхозной ниве и ниве просвещения, за прилавком магазина и на строительной площадке. В совещании они участвуют заочно. Их представляют присланные в редакцию письма (от 400 до 500 ежедневно).