О всех созданиях - больших и малых

— А? — Его брат удивленно оторвал взгляд от своей «Дейли миррор». — Я?

— Да, ты! Ты только и знаешь, что задницу просиживать. Можешь и поработать немножко. Тебе это будет полезно.

Тристан настороженно поглядел на брата:

— В каком смысле — поработать?

— Поддерживать в доме порядок, — ответил Зигфрид. — Я не требую ничего особенного: будешь заниматься уборкой и, конечно, готовить.

— Готовить?

— Вот именно. — Зигфрид сурово поглядел на него. — Ты ведь способен приготовить обед?

— Ну… э… да. Я могу приготовить сосиски с пюре.

— Ну вот и прекрасно. — Зигфрид удовлетворенно кивнул. — И никаких трудностей. Джеймс, будьте добры, передайте тушеные помидоры.

Я молча подал ему салатницу. Собственно, все этО время я слушал вполуха и размышлял о своем. Перед самым завтраком мне позвонил Кен Биллингс, один из лучших наших клиентов, и его слова все еще отдавались у меня в голове: «Мистер Хэрриот, теленок, которого вы вчера смотрели, издох. Третий за неделю. Просто ум за разум заходит. Вы бы приехали сейчас, поглядели бы еще разок, какая может быть причина».

Я рассеянно допивал кофе. Не только у него ум за разум заходил. У троих отличных телят появились признаки острых желудочных болей. Я дал им лекарство, а они сдохли. Достаточно скверно! Но куда хуже было то, что я даже не представлял себе, почему так произошло.

Я вытер губы и торопливо встал.

— Зигфрид, я хотел бы начать с Биллингса. А потом побываю у тех, кого вы мне дали.

— Разумеется, Джеймс, как считаете нужным. — Мой патрон одарил меня ласковой одобрительной улыбкой, по-дожил шляпку гриба на кусочек хлеба и, смакуя, отправил в рот. Он не был гурманом, но завтракал всегда со вкусом.

Всю дорогу я думал, думал, думал… Чего еще я не сделал? Что упустил? В подобных неясных случаях естественнее всего предположить, что животное съело что-то вредное. Сколько часов я провел, бродя по пастбищам, проверяя, нет ли там ядовитых растений! Но телятам мистера Биллингса это не помогло бы: они даже не знали, что такое пастбище, им ведь еще не исполнилось и месяца.

Я провел вскрытие погибших животных, но обнаружил только гастроэнтерит неясного происхождения. Почки я отослал в лабораторию для проверки на свинец — и получил отрицательный ответ. У меня, как и у их владельца, действительно ум за разум заходил.

Мистер Биллингс ждал во дворе.

— Хорошо, что я вам позвонил! — торопливо сказал он. — Еще у одного началось!

Мы с ним кинулись в телятник, и я увидел именно то, чего ожидал и страшился: маленький теленок пытался брыкнуть себя в живот, ложился, вскакивал, иногда катался по подстилке Типичная боль в желудке. Но отчего?

Я внимательно осмотрел его, как прежде тех, других. Температура нормальная, в легких чисто, только атония рубца и резко выраженная болевая чувствительность при пальпации живота.

Я укладывал термометр в футляр, когда теленок рухнул на пол и забился в судорогах. На губах у него выступила пена. Я поспешно сделал инъекции успокаивающих препаратов и магнезии кальция, но с ощущением полной безнадежности. Все это я уже испробовал раньше.

— Так что же это, черт подери? — спросил фермер, словно читая мои мысли.

Я пожал плечами.

— Острый гастрит, мистер Биллингс, но причины я не знаю. Хотя могу поклясться, что этот теленок проглотил какое-то едкое ядовитое вещество.

— Так я же ничего им не даю, кроме молока да горстки орехов. — Фермер уныло развел руками. — Неоткуда им что-нибудь вредное взять.

И еще раз я безнадежно начал осматривать телятник в поисках хоть чего-нибудь, что могло бы объяснить гибель его обитателей. Жестянка из-под краски, лопнувший пакет химикалий для промывки овечьей шерсти — просто поразительно, на что только не натыкаешься в коровниках и конюшнях!

Но не у мистера Биллингса. Он был сама чистоплотность и аккуратность, особенно во всем, что касалось телят, и ни на подоконниках, ни на полках не было ничего лишнего, опасной! или просто забытого. И ведра, в которых телятам давали молоко, каждый раз отмывались и начищались до блеска. Телята были слабостью мистера Биллингса. Двое его сыновей-подростков увлеченно работали на ферме, и он старался предоставить им побольше самостоятельности. Но телят всегда кормил сам.

«Выкармливать телят — это в скотоводстве самое главное, — говаривал он. — Тут все первый месяц решает: если хорошо пройдет, значит, поддела сделано».

И опыта ему было не занимать стать. Его питомцы никогда не страдали обычными болезнями молодняка — ни гастроэнтеритов, ни пневмоний, ни рахита. Я всегда поражался его успехам, но как раз поэтому нынешняя катастрофа воспринималась еще тяжелее.

— Ну ладно, — сказал я на прощание с притворным оптимизмом. — Может быть, у этого обойдется. Утром позвоните мне.