О западной литературе

Жизненная рутина, погружение в повседневность, автоматическое существование, якобы самодостаточное, а на деле равнозначное самой смерти, – вот против чего восставал Уокер Перси всем своим творчеством, вот какую проблему решали на собственном опыте – когда негативном, когда позитивном, но всегда смешном и трагическом одновременно – его вторые «я», герои-протагонисты его шести романов. По мысли писателя, истинную свободу можно обрести, лишь сначала осознав, что летишь на автопилоте, а затем отважно отключив его – и взявшись не столько бессильными, сколько необученными, да и не обучаемыми в принципе, руками за штурвал…

Многое в творчестве Перси объясняется его, сказали бы мы, корнями. Уроженец американского Юга, он и понимает его лучше, чем любое другое место на земле; здесь разворачивается и действие его романов. Психиатр по основной профессии, он знает, что происходит в душах людей, особое внимание уделяя становлению индивидуального характера. Имея и химико-технологическое образование, он подмечает во внешнем – предметном и природном – мире многое, ускользающее от других наблюдателей из чисто литературного цеха. Будучи новообращенным католиком, Перси проповедует, ему хочется поделиться своей верой и восторгом, ею внушаемым. Сложная смесь всего этого в сочетании с литературным мастерством и придает прозе Перси ее неповторимые интонацию и стиль.

Протагонисты Перси (главные герои всех его романов) анализируют собственное прошлое, пытаясь преодолеть инерцию повседневности. Различаются лишь средства, используемые ими – порой и вынужденно используемые – для того, чтобы избавиться от «автопилота». Бинкс Боллинг в «Синефиле» и Уилл Баррет в «Последнем джентльмене» мучительно ищут себя и свое место в обществе, что с оглядкой на их двадцать с небольшим вполне объяснимо. Во «Втором пришествии» тот же Уилл Баррет, став многоопытным мужем, озабочен уже собственным прошлым, поисками доказательств Бытия Божьего и индивидуального предназначения, граничащего с религиозной миссией. Особой истовостью – и неистовством – отличаются поиски Ланселота из одноименного романа. Он ищет Зло, пытается разгадать его природу; подобно своему средневековому тезке, он хочет отыскать Грааль, только не Святой, а, наоборот, Греховный. Кстати говоря, имя Уокер Перси (Walker Percy) анаграмматически преобразовывается в Парсифаля (Percywal), а судьбы Парсифаля и Ланселота трагически (кто-нибудь скажет: трагикомически) сопряжены.

Главным героям романов Перси присуща также одержимость вопросами пола. Поиски Греховного Грааля начинаются для Ланселота с осознания того факта, что ему изменяет жена, и в конце концов приводят его к убийству. Любовь земная и любовь небесная находятся на противоположных чашах весов – и чаши эти постоянно колеблются. Само это колебание – фирменный знак прозы Перси. Религиозно окрашенное колебание – в отличие от внешне похожих на прозу Перси, но глубоко и принципиально безбожных (точнее, арелигиозных) «любовных детективов» Владимира Набокова.

Всех главных героев Перси (и, напомним, несомненных протагонистов автора) окружающие считают чудовищами или безумцами, и читателю порой приходится с этим согласиться. Герои Перси совершают странные, нелепые, сумасбродные, а то и отталкивающие поступки. Но в глубине души мы понимаем: они лучше нас. Лучше – и в душевном (в том числе и сугубо психиатрическом) плане здоровее. Во всяком случае, главному идефиксу Ланселота (миром правят не чувства и желания, а корысть и любопытство) нельзя отказать в резонности. Главная беда современного общества в том, что никто не любит ближнего как самого себя, или, по слову русского классика (с которым, поморщившись, согласился бы и американский классик Перси), «человек человеку бревно».

Для первого предуведомления, пожалуй, достаточно. Перед вами великолепная философская проза практически с детективным сюжетом, пересказывать который я не стану, и с мифологическими аллюзиями, которые каждый – как в прозе того же Набокова – волен узнавать и интерпретировать в меру собственного разумения.

Знакомьтесь: Уокер Перси.

Запретный плод слаще [23]

(Рец. на кн.: Генри Миллер. ТРОПИК РАКА. «Иностранная литература». 1990. № 7–8; Дэвид Герберт Лоуренс. ЛЮБОВНИК ЛЕДИ ЧАТТЕРЛИ. «Иностранная литература». 1990. № 9–11.)

В видеосалонах по всей стране фильм Федерико Феллини «Казанова» крутят на ночных сеансах под грифом «Эротика». По телевизору то и дело выступает вокально-инструментальный ансамбль «Казанова» из Череповца. Казанова из Череповца! А в Москве, первым экраном, тот же шедевр великого итальянского режиссера демонстрируется уже вполне респектабельно.