О завтрашнем дне не беспокойтесь

Путешествовать на «Лимузине» в качестве пассажиров Сансара и ее боевые подруги сочли ниже своего достоинства. Посидев около получаса для приличия вместе со мной и моей супругой за раскладным столиком, который шеф-повар Рутений установил под фок-мачтой и накрыл лучшими яствами и винами, они перешли на нижнюю палубу и присоединились к команде гребцов. Они уже знали, где находятся запасные весла, и какие банки свободны. Вскоре с нижней палубы послышались их звонкие голоса:

«Эй, эй, навались! Весла мельницей крутись!
Кормовой! Не зевай! И на мель нас не сажай!»

Воительницы запели орландскую народную «Песню гребца», под слова и ритм которой они ходили по воде. Только, вот, для длинных весел и более плавного и размеренного рывка и гребка эта песня не очень подходила. Убедившись в этом, воительницы замолкли, и уже вскоре вместе гребцами «Лимузины» дружно выкрикивали крепкое словцо «Лямбда!» Право, сложно ответить на вопрос, что это слово означает, поскольку на древнем иллинойском наречии «лямбда», это — и буква алфавита, и локтевой сустав, и двускатная крыша, и даже две женские ножки, расставленные самым соблазнительным образом. Ириска, когда мы остались за столиком вдвоем, призналась, что ее укачивает и немного подташнивает. Я предложил ей перейти в каюту, но она как-то странно замялась. Я сразу понял, в чем дело, сходил в каюту и выгнал из нее трех наглых «фрейлин», развалившихся на моей кровати, и приказал им драить верхнюю палубу. Понаблюдав за тем, как Полина, Зоя и Снежинка под руководством вахтенного приступили к исполнению моего приказа, я проводил Ириску до каюты и отправился на корму, где, как я успел заметить, находилась Алексия (Алексхан), переодетая в мужскую одежду. Я хотел с ней поговорить, чтобы загладить невольную вину за произошедшую с ней метаморфозу. Алексия трудилась на месте рулевого, на пару с юным моряком из Эльдорадо по прозвищу Огонек, показывая тому, как следует совершать поворот руля при той или иной скорости встречного ветра и течения.

Послушав, как толково она объясняет премудрости флотского мастерства, мне стало стыдно за то, что, пойдя на поводу старухи-шаманки Айдан, я согласился на эксперимент с непредсказуемыми последствиями. Капитан Тарас досыпал мне соль на рану, заявив, что «лучшего рулевого, чем мастер Алексхан, в Эльдорадо не найти», и выразил глубокое сожаление насчет того, что «у царевича есть некоторые проблемы, про которые простым смертным не велено рассуждать». Однако почувствовав перемену моего настроения, он ловко перевел разговор на другую тему, высказав предположение, что при слабом встречном ветре мы сможем добраться до фактории засветло. С прогнозом погоды капитан Тарас, к сожалению, оплошал, поскольку к полудню небо полностью прояснилось, исчезли даже самые маленькие облака, и с севера подул пронизывающий холодный ветер. Атмосферное давление подскочило, а температура наружного воздуха резко опустилась. Орланды называли подобное природное явление словом «маккона», а для меня это означало, что на обширных территориях Восточной Сибири установился северный антициклон. Супруга Ириска, когда я пришел в каюту, лежала под пуховым одеялом, но не спала, а хныкала. Я спросил, в чем дело, и она призналась, что у нее начались месячные, и это означало, что она не забеременела. Я попробовал ее успокоить: сказал какие-то ласковые нежные слова по-орландски и на языке джурджени, — и, вдруг, почувствовал, как в грудной клетке, с правой стороны, у меня стало биться сердце. Сердце с левой стороны тоже билось, но не так часто.