О женщинах

Едва ли корректно описать профессиональные и личные отношения Рифеншталь с Гитлером и Геббельсом как «знакомство с верхушкой нацистского руководства». Рифеншталь была близким другом и товарищем Гитлера задолго до 1932 года; с Геббельсом она тоже дружила: нет никаких свидетельств, подтверждающих заявления Рифеншталь с 1950-х о том, что Геббельс ненавидел ее или что он вообще имел какую-то власть над тем, что она снимала. Из-за близкого знакомства с Гитлером Рифеншталь была единственным немецким режиссером, не подконтрольным палате кинематографии (Reichsfilmkammer) министерства пропаганды Геббельса. Наконец, неточно было бы сказать, что Рифеншталь «дважды судили и дважды оправдывали» после войны. В действительности союзники задержали ее на короткое время в 1945 году и наложили арест на два ее дома (в Берлине и Мюнхене). Допросы и заседания суда начались в 1948 году и продолжались с перерывами до 1952 года, когда ее наконец «денацифицировали» с вердиктом: «Политической активности в поддержку нацистского режима, подлежащей наказанию, не обнаружено». Что важнее: заслуживала Рифеншталь тюремного срока или нет, ее судили не за «знакомство» с нацистским руководством, но за ее деятельность как одного из главных пропагандистов Третьего рейха.

Текст на обложке Последних нубийцев исправно придерживается главной линии самооправдания, которую Рифеншталь выдумала в 1950-х и наиболее полно пересказала в интервью журналу Cahiers de Cinéma в сентябре 1965 года. Она отрицает, что когда-либо снимала пропаганду — только «синема верите». «Ни одна сцена в нем не постановочная, — говорит она о Триумфе воли. — Всё настоящее. В нем нет предвзятого комментария по той простой причине, что в нем нет никакого комментария. Это история, чистая история». Совсем не то яростное презрение к «фильмам-хроникам», простым «репортажам» и «задокументированным фактам» как к недостойным «героического духа» событиям, которое она выражала в своей книге о съемках фильма[8].

В Триумфе воле нет голоса повествователя, тем не менее текст в самом начале фильма провозглашает съезд искупительной кульминацией истории Германии. И это далеко не самое оригинальное проявление предвзятости этого фильма. Комментария нет, потому что он не требуется: Триумф воли представляет собой уже достигнутую радикальную трансформацию реальности, историю, ставшую театром. Организацию съезда партии 1934 года отчасти определило решение снимать Триумф воли; историческое событие выступило в качестве съемочной площадки фильма, который после принял вид документального. Когда кадры выступлений нескольких лидеров партии не удались, Гитлер приказал переснять их; Штрейхер, Розенберг, Гесс и Франк повторно приносили присягу фюреру на камеру спустя несколько недель, без Гитлера и зрителей в студийном павильоне, построенном Шпеером. (Шпеер, спроектировавший гигантскую площадку для съезда в пригороде Нюрнберга, указан как архитектор в титрах Триумфа воли.) Любой, кто станет защищать фильмы Рифеншталь и их звание документальных, если мы считаем документалистику и пропаганду разными вещами, будет наивен. В Триумфе воли документ (то есть изображение) — не только регистрация реальности, но одна из причин, почему эта реальность сформировалась и в конечном счете восторжествовала.

Реабилитация объявленных вне закона фигур в либеральных обществах происходит не с той тотальной бюрократической необратимостью, как в Большой советской энциклопедии, каждое новое издание которой воскрешает ранее запрещенных к упоминанию персоналий, а такое же или большее число других отправляет в бездну небытия. Наши реабилитации проходят постепенно и вкрадчиво. Дело не в том, что нацистское прошлое Рифеншталь вдруг стало приемлемым, а просто-напросто в том, что с новым оборотом колеса культуры оно перестало быть настолько важным. Вместо того чтобы раздавать спущенную сверху сублимированную версию истории, либеральное общество решает подобные вопросы, позволяя циклам вкуса со временем отфильтровать спорные моменты.