О женщинах

Все четыре фильма, которые Рифеншталь сняла для нацистов, — будь то о съезде партии, Вермахте или спортсменах, — воспевают перерождение тела и общества посредством поклонения неотразимому лидеру. Они вытекают прямиком из фильмов Фанка с ней в главной роли и ее собственного Голубого света. Альпийские ленты — это сказки о тяге к высотам, о вызовах и испытаниях стихийного, примитивного; они о головокружении перед властью, которую символизируют величие и красота гор. Нацистские фильмы — это эпические картины о достигнутом единстве, в которых повседневная реальность превосходится благодаря экстатичному самоконтролю и подчинению; они о триумфе власти. И Последние нубийцы, погребальный плач о красоте, чей конец близок, и мистических силах племени, которое Рифеншталь называет «своим приемным народом», — это третья панель ее триптиха фашистских образов.

На первой панели — горные фильмы, закутанные люди стремятся к вершинам, чтобы испытать себя в чистоте холода; витальность приравнивается к физическим усилиям. На средней панели — фильмы для нацистского правительства: Триумф воли использует широкие планы человеческих масс, которые чередуются с крупными планами, выхватывающими отдельную страсть, отдельное идеальное подчинение: уже в умеренных широтах подтянутые люди в униформах группируются и перегруппируются, словно в поисках идеальной хореографии для выражения своей верности. В Олимпии, самом визуально богатом из ее фильмов (в нем используются и вертикали из горных картин, и горизонтальное движение, характерное для Триумфа воли), одна полуобнаженная фигура за другой напряженно стремится к экстазу победы под ободряющие крики своих товарищей на трибунах, всё под неподвижным взглядом милостивого Сверхзрителя, Гитлера, чье присутствие на стадионе делает их усилия священными. (Олимпия, которая могла бы с тем же успехом называться Триумфом воли, делает акцент на том, что легких побед не бывает.) На третьей панели, Последние нубийцы, почти обнаженные представители племени в ожидании последнего испытания их гордого, героического народа, их неминуемого вымирания, резвятся и позируют под палящим солнцем.

Время «Гибели богов». Главные события в обществе нуба — соревнования по борьбе и похороны, яркие столкновения красивых мужских тел и смерти. Горные нубийцы, как их описывает Рифеншталь, — племя эстетов. Как расписанные хной масаи и так называемые «покрытые грязью» (Mudmen) из Новой Гвинеи, горные нубийцы раскрашивают себя для важных социальных и религиозных событий, намазываясь бело-серой золой, которая явственно символизирует смерть. Рифеншталь говорит, что приехала к ним «как раз вовремя», поскольку через несколько лет после того, как эти фотографии были сделаны, величественных нубийцев испортили деньги, работа, одежда. (И, вероятно, война, чего Рифеншталь никогда не упоминает, ведь ее интересует миф, а не история. Гражданская война, которая уже десятилетие разрывает эту часть Судана, сеет по стране новые технологии — и разрушения.)

И хотя нубийцы черные, а не арийской расы, их портрет устами Рифеншталь перекликается с широкими темами нацистской идеологии: контраст между чистым и нечистым, нетленным и оскверненным, физическим и духовным, радостным и критическим. Главным обвинением в адрес евреев в нацистской Германии было то, что они — городские жители, интеллектуалы, носители деструктивного, опошляющего «критического духа». Сожжение книг в мае 1933 года началось с крика Геббельса: «Эра чрезмерного еврейского интеллектуализма закончена, и победа немецкой революции отдала первенство немецкому духу». А в ноябре 1936 года Геббельс официально запретил критику искусства из-за ее «типично еврейских черт»: главенства головы над сердцем, индивидуального над общим, интеллекта над чувством. Впоследствии измененной риторике фашизма евреи уже не играли роль осквернителя. Это делала сама «цивилизация».

Что разрушительно в фашистской трактовке старой идеи Благородного Дикаря, так это презрение ко всему вдумчивому, критическому и плюралистическому. В рифеншталевском журнале примитивных благодетелей, в отличие от леви-строссовского, превозносятся не тонкость и многослойность примитивного мифа, социальной организации или мышления. Слова Рифеншталь созвучны фашистской риторике, когда она восхваляет экзальтацию и единение нубийцев в их соревновательных физических испытаниях, когда «взбухшие и напряженные» мужчины-нубийцы «с огромными холмами мышц» швыряют друг друга о землю, сражаясь не за материальные призы, но за «возрождение священной жизненной энергии племени». Борьба и сопутствующие ритуалы, по рассказу Рифеншталь, связывают горных нубийцев воедино. Борьба — это