О жизни, зеркалах, лисицах, о том о сем

Поведём речь о мужчинах, которые разбивали дамские сердца вопреки укрупнённым размерам носа. А не носом ли разбивали?..

Иоганн Вольфганг Гёте. Писатель, учёный, философ.

Гёте родился и жил под созвездием девы. Женщины для Гёте были средой обитания, а многие стихотворения немецкого поэта можно назвать золотыми рыбками, пойманными в этой пленительной и волнующей среде. Удачливый стихолов не был исполином, обладал большим мясистым носом, но особ (!) прекрасного пола – и зрелых женщин, и молодых девушек – обвораживал одним лишь своим присутствием.

С первого взгляда влюбилась в него дочь банкира Якоба фон Виллемера. Вот что написала в девичьем дневнике красавица Розина:

«Какой человек, и какие чувства меня волнуют!.. Как легко его присутствие, как отрадно быть рядом с ним! Он так счастливо осыпан дарами природы, он излучает такое сияние, нисколько не гордясь. Он словно сосуд, наполненный удивительным вином».

Кстати сказать, Гёте в момент написания этих строк было шестьдесят пять лет. На чувственный порыв молодой женщины он не ответил, не удалось Розине отхлебнуть выдержанного вина из чудо-кубка. И не преклонные годы поэта тому виной. Гёте с ума сходил от женщин иного типа: невысоких, стройных, лёгких, весёлых. И такая находилась за тем же столом – прелестница Марианна… С пятнадцати лет жила она в доме Виллемера, воспитывалась вместе с Розиной на правах сестры. Вот на неё-то и стал бросать поэт пылкие взгляды. Молодая женщина покраснела, задышала сначала нервно, а потом и вовсе – порывисто. Наконец, она вся затрепетала. Сердечное влечение с обеих сторон нарастало лавинообразно. Влюблённые излучали флюиды и обменивались записочками. Назревал первый поцелуй.

Банкир Виллемер оказался в сложном положении. В пятнадцатилетнем возрасте он выкупил Марианну из цирка («Она по проволке ходила,//Болтала полною рукой…177), воспитывал и нежил, считал её своей Галатеей, стал её первым мужчиной… И вот сейчас друг детства вот-вот станет вторым… Якоб Виллемер сделал этюдный ход, позволивший сохранить и любимую женщину и старинного друга – он женился на Марианне. Она стала фрау Виллемер, женой банкира, что для бывшей циркачки, согласитесь, не плохо.

Гёте не захотел стать ложкой дёгтя в медовом месяце приятеля и уехал. Но любовь осталось в сердце, он стал писать Марианне стихи, закамуфрированные под восточный лад. Любовь к женщине совпала с увлечений персидским поэтом Гафизом,178 который обозревал мир ясным, весёлым и одухотворённым взором. Гёте назвал себя Хатемом,179 Марианну – Зулейкой, а в результате таких переименований и перевоплощений из-под пера поэта вышел цикл-мистификация «Западно-восточный диван».

Перигор Шарль Морис де Талейран, герцог Беневентский180. Политик. Дипломат. Мастер политической и любовной интриги.

Рост – метр с кепкой, некрасив, нос чуть меньше, чем у Буратино, хромал на правую ногу. Няня сажала его на шкаф и уходила по своим делам. Вечером она возвращалась и снимала мальчика со шкафа. Однажды он спрыгнул, и всю жизнь хромал. Няню уволили. Люди не любили Шарля, когда он был маленьким. Он не любил людей, когда стал взрослым. Свой длинный нос дипломат Талейран любил совать в чужой вопрос и всегда держал по ветру. Менялись враждебные друг другу правительства Франции, а Талейран оставался министром иностранных дел. «Мы победили!» – восклицал Талейран во время очередной заварушки, выглядывая на улицу из-за занавески. «Кто – мы?» – спрашивал испуганный слуга. – «А вот об этом я вам скажу завтра»181.

А что же женщины? Они не могли устоять перед его тонкой лестью, врождённым тактом, блестящим остроумием. Но женщины нужны были политику, прежде всего, для работы.

Академик Тарле182 в книге «Талейран» пишет: «Женщины помогали его карьере… женщины облегчали добывание нужных сведений… женщины создавали ему успех во влиятельных салонах». Министр использовал их как расходный материал. «Пускать вперёд женщин!» – восклицал герцог Беневентский перед каждым крупным начинанием. Как правило, женщины приносили ему и Франции очередную победу… Он не смог перехитрить только смерть. «Талейран умер, – шептались парижане. – Интересно, зачем это ему нужно?»

Барон Франсуа Рене де Шатобриан183. Писатель. Историк. Политик.

Но книги Шатобриана, и уж тем более его политическая деятельность – сущая ерунда по сравнению с бурным и необъяснимым успехом барона у дам. Шатобриан был любим вопреки здравому смыслу и несмотря на нестандартный нос! Хуже носа были только волосы. Барону даже причесаться толком было лень, но… «растрёпанные бурями молодости волосы Шатобриана (en coup de vent) сделались модной причёской для целого поколения»184. Философ Ортега писал о высокоумном бароне с легкомысленной причёской так:

«Стоило женщине познакомиться с ним, как она сразу оказывается во власти некой таинственной электризующей силы. Она отдаётся безоговорочно и всецело. Почему? Вот загадка, которую должны были бы разгадать исследователи донжуанства. Шатобриан некрасив. Невысокий и сутулый. Вечно раздражённый, мнительный и замкнутый».