«О» - значит омут

— Точно. Я не верю, что эти парни были отмороженными бандитами. Рейн говорит, что с ней обращались хорошо. Она думает, что ей подмешивали снотворное в лимонад, но, вместо того, чтобы спать, она возбуждалась и спала все меньше и меньше. Может быть, они повысили дозу? Если Мэри Клэр принимала антисудорожный препарат, комбинация лекарств могла быть роковой.

— Понимаю, что вы хотите сказать, и в этом есть смысл. Моя бедная малышка.

Джоан на мгновение закрыла глаза руками. Я смотрела, как она собралась и вздохнула.

— И что теперь? Это все?

— Не знаю, что вам сказать. У меня нет никаких идей. С другой стороны, мне не хочется бросать. Мне не нравится чувствовать, что я не сделала работу должным образом.

Она наклонилась и положила свои руки на мои.

— Пожалуйста, не бросайте. Одна из причин, по которой я пришла, это сказать, как я ценю ваши усилия. Даже если перед вами белая стена, не уступайте. Пожалуйста.

— Я постараюсь. Больше ничего не могу обещать.

29

Уокер Макнэлли

В среду днем, 20 апреля, 1988

Уокер незаметно приподнял манжету и посмотрел, который час. Ему сняли повязку, и он был счастлив иметь правую руку свободной. Семь минут до окончания еще одного бесконечного собрания АА. Народу было немного, и его нежелание делиться своей историей сильнее бросалось в глаза. Некоторые завсегдатаи были на месте: старый придурок по имени Фриц, у которого не хватало половины зубов, женщина, называющая себя Фиби, хотя он мог поклясться, что ее представляли ему в клубе под другим именем. Единственным человеком моложе сорока была темноволосая девушка, худая, как змейка, с подведенными черным глазами. Ее ногти были коротко подстрижены и покрыты темно-красным лаком. Она курила и молчала, чему он мысленно аплодировал, потому что собирался делать то же самое.

Казалось, она едва достигла возраста, когда можно пить, и Уокер недоумевал, что привело ее в это скорбное место.

Эвис Джент не было видно, что он воспринял с облегчением. Он не пил девять дней, что само по себе было чудом. В прошлом, когда он заявлял, что бросил пить, на самом деле он никогда не выдерживал больше двух дней без алкоголя в каком-нибудь виде.

Когда собрание закончилось, он отказался от плохого кофе и направился к боковой двери, стараясь не выглядеть спешащим вырваться на свободу. Девушка была на несколько шагов впереди, и он подумывал, не отпустить ли какое-нибудь ироническое замечание, чтобы завязать знакомство.

Было бы хорошо сравнить впечатления с кем-то, кто находится в том же положении. Он начал понимать, почему непьющие держатся вместе — несчастье любит компанию.

Снаружи дневное солнце светило ярче, чем он ожидал, и Уокер поднял руку, чтобы прикрыть глаза. Было почти три, наступление предательского пятичасового промежутка между счастливым часом и наступлением темноты.

В этот период его желание выпить нарастало, а его решимость истощалась. Он мог прожить без «мимоз» и «кровавых Мэри», хотя он с удовольствием вспоминал утра, когда он был в отпуске, или его приглашали на поздний завтрак или на чью-то яхту. В таких случаях выпивка до полудня не только допускалась, но радостно поощрялась. Он не возражал обходиться без пива или вина во время обеда. Этим удовольствием он бы спокойно пожертвовал, если бы мог выпить коктейль или два попозже днем.

Каждый день он играл сам с обой в игру. Технически… по правде… если перейти сразу к делу… он мог выпить, если бы хотел. Он не подписывал клятву. Ему не запрещали доктора из-за какой-нибудь ужасной болезни. У него не было постановления суда, хотя он знал, что если его подберут где-нибудь в нетрезвом виде, все будет очень плохо.

Но до сих пор у него был выбор. Он мог выбирать. Он мог выпить, если захочет, особенно, если никто не узнает. Девять дней подряд он вел себя хорошо, и ему это нравилось.

Теперь следующий коктейльный час замаячил на горизонте, и с ним пришли дебаты. Должен он или не должен? Может или не может?

Уокер обвел глазами стоянку в поисках Брента, который предпочитал заезжать за ним сюда, чем ждать на улице. Он уезжал по своим делам, пока Уокер был связан, возвращаясь к назначенному времени, чтобы быть на месте, когда Уокер выйдет.

Девушка остановилась, видимо ожидая того, кто ее подвезет. Подъехал MG цвета морской волны и она села на пассажирское сиденье, которое оккупировал большой золотистый ретривер. Уокер смотрел, как девушка сражается с собакой, которая считала, что имеет приоритетное право на сиденье. В конце концов собака устроилась на коленях девушки, с таким видом, будто оказывала великую честь.

Уокер рассеянно смотрел, улыбаясь про себя. Машина не двигалась и он почувствовал, что водитель, молодой парнишка, смотрит на него через стекло. Только взглянув, он сразу понял, кто это: Майкл Саттон, чье лицо было несмываемо отпечатано перед его мысленным взором.