«О» - значит омут

— Я видел пиратов. Они знали, что я их поймал.

— Ладно, хорошо, но не тогда, когда ты думал. 21 июля ты со своей семьей был в сотне километров отсюда.

— Они закапывали сверток…

— Я верю, что ты что-то видел, но это была не Мэри Клэр.

Он помотал головой.

— Нет. Они унесли тело куда-то еще и положили в яму собаку. Это было там, где я показывал.

— Давай перестанем спорить и будем иметь дело с правдой, а не с тем, что тебе приснилось.

Он поднял руку.

— Не обращайте внимания. Вы правы. Я зря потратил ваше время и ввел в заблуждение полицию. Теперь все заинтересованные лица знают об этом. Так много для меня, и мне нечего сказать.

— Ты можешь перестать? Я не могу сидеть здесь и сочувствовать, когда ты весь погружен в жалость к себе. Я понимаю, что тебе стыдно, но пора уже двигаться вперед.

Он неожиданно вскочил и пошел прочь. Наблюдая за ним, я видела, как он хотел разыграть эту сцену. Моя роль была — побежать за ним, предлагая утешение. Я должна была ввязаться в конфликт, чтобы помочь ему сохранить лицо. Я не могла этого сделать.

Все было кончено. Поиски Мэри Клэр были закончены, и он знал это так же хорошо, как и я.

Она могла быть похоронена где-то, но к нему это не имело отношения. В то время как я понимала его унижение, его поведение было рассчитано на то, чтобы вызвать ответ.

Он был вакуумом. Меня должно было засосать, чтобы заполнить пространство. Но я упрямо осталась там, где была.

Я слышала, как хлопнула дверца. Зашумел мотор. Я видела, как он развернулся по широкой дуге и умчался, скрипя шинами.

Ни к кому конкретно не обращаясь, я сказала:

— Извини. Я хотела бы помочь, но не могу.

Я взяла папку и вернулась к машине. Села за руль и сидела некоторое время, глядя как голуби клюют что-то в траве. Я находилась всего в пяти кварталах от дома, и инстинкт подсказывал искать там убежища. То, с чем я столкнулась, не было впервые. Прежние расследования иногда разваливались у меня в руках, и я не испытывала желания бросаться на свой меч. Я оптимистка. Я исхожу из предположения, что на любой вопрос где-то есть правильный ответ, но нет гарантии, что именно я его найду. Хотя нынешний провал не был моим, я не могла избавиться от ощущения, что где-то напортачила.

Была середина дня, и мне, возможно, удалось бы уговорить себя закруглиться на сегодня, но такое можно себе позволить не слишком часто, пока оно не вошло в привычку и не стало непрофессиональным. Безделье не было лекарством от разочарования. Работа была. У меня был свой бизнес, и нужно было к нему вернуться. Легче сказать, чем сделать.

Добравшись до офиса, я поставила кофе, а потом сидела за столом и ничего не делала.

Я отругала Саттона за жалость к себе, но это была не такая уж плохая идея. Когда вы испытываете удар, жалеть себя, это просто еще один способ справиться с болью.

В мое сознание проник звук, и я поняла, что кто-то стучит в наружную дверь. Я заглянула в календарь. Я никого не ждала, и не было отметок о назначенных встречах. На какой-то момент я испытала странное чувство возвращения назад во времени. Я представила, как встаю и выглядываю из-за угла, чтобы увидеть наружную дверь. Через стекло я впервые вижу Майкла Саттона. Это было бы шестое апреля, и я должна была бы снова пережить ту же череду событий.

Я встала, подошла к внутренней двери офиса и выглянула в приемную. За наружной дверью стояла женщина, показывая на задвижку. Второй раз за две недели я автоматически заперлась, зайдя в офис. Отодвинула задвижку и открыла дверь.

— Извините за это. Чем могу вам помочь?

— Можно поговорить с вами?

— Конечно. Я — Кинси Миллоун. Мы знакомы?

— Не совсем. Я — Джоан Фицжу. Мама Мэри Клэр. Можно мне войти?

— Конечно.

Я отступила, предлагая ей войти. Женщине было за пятьдесят, ее приятное мягкое лицо напоминало лики умерших святых в католических календарях. Она была ниже меня на полголовы, со светлыми волосами до плеч. На ней были темные юбка и жакет и зеленая шелковая блузка. Я столько думала о ней, но оказалась не готова к встрече.

Что я ей скажу? Что уперлась в белую стену? Как объяснить, с чего я начала и чем кончила?

— Хотите чашку кофе?

— Спасибо. Не беспокойтесь.

Она села в одно из кресел для посетителей и придвинула другое поближе, слегка похлопав по сиденью, приглашая меня сесть рядом, вместо того, чтобы отгораживаться столом.

Ясно, что она брала руководство на себя. Когда я села в кресло, мы оказались почти колено к колену.

У нее были тонкие черты лица, небольшие голубые глаза, светлые брови и ресницы, прямой нос и губы, ставшие тоньше с годами. Обычно я считала красивыми ярких женщин с высокими скулами, большими глазами и полными губами. Ее красота была другого типа — мягкая, тихая. Ее духи пахли, как свежее мыло, и если на ней и был макияж, он был незаметен.

Я не могла вести пустые разговоры с человеком, чья единственная дочь была похищена и убита, так что предоставила заговорить ей.