"О" - значит опустошенный

Я снова уселась и приступила к работе. Рути была права, когда говорила, что Пит ничего не выбрасывал. В следующей коробке, которую я открыла, мое внимание привлекла верхняя папка. Я открыла ее и пролистала фотокопии различных статей, посвященных диабету и какому-то гранту на клинические исследования, проводившиеся в университете Санта-Терезы. Все это имело отношение к Линтону Риду — клинические исследования, его образование, его работа и различные научные бумаги, в которых упоминалось лекарство под названием глюкотес. Интересно, что вызвало внезапную страсть Пита к медицинской тематике? Когда мы были знакомы, он редко говорил на эту тему, если только не чуял какую-то возможность заработать. Ясно, что его интерес к Линтону Риду простирался дальше, чем отношения того с Мэри Ли Брайс. Та теория не выдерживала критики. Я отложила папку в сторону, поместив ее поверх той, что содержала отчет о наблюдениях Дица и его фотографии.

Следующим я раскопала слой подписанных контрактов, материалы наблюдений, напечатанные отчеты и конфеденциальная информация клиентов времен Берда-Шайна, материалы, которых у Пита не должно было быть. Я не могла себе представить, как он умудрился их раздобыть, или почему хранил все эти годы.

На дне коробки я обнаружила ручку-микрофон и несколько аудиокассет, вместе с магнитофоном, неуклюжим и старомодным по современным стандартам. В окошечко на крышке было видно, что внутри есть кассета. Этот магнитофон был его радостью и гордостью. Я вспомнила, как когда-то встретила Пита, когда он только что купил его. Он восхищался технологией и устроил мне демонстрацию, сияя от радости. Теперь он казался древним. Современные магнитофоны были вдвое меньше.

У Пита была склонность к незаконным прослушиваниям и записям. Он любил засовывать микрофоны за рамки картин и под пальмы в горшках. Наверное, у нас всех есть свои предпочтения. Я положила магнитофон на место, закрыла коробку и пометила ее большим Х. Я поговорю с Рути и объясню, почему не возвращаю это. Даже десятилетие спустя дела Берда и Шина являются конфеденциальными. Содержимое должно быть уничтожено или передано под мой постоянный присмотр.

Я просмотрела еще пять коробок, пока не пропало желание. Диц был прав. Мне за это не платили, так зачем стараться? Должно быть, я надеялась найти конверт, полный наличных, но, видимо, деньги не относились к сокровищам, к которым Пит был привязан. Еще не наступил полдень, а я уже проголодалась. К тому же, я так перемазалась, что мечтала о душе.

Что-то есть в использованной бумаге и старых контейнерах, от чего чувствуешь себя запыленным.

Я поднялась по спиральной лесенке, разделась и начала свой день сначала, выйдя после гидротерапии и чувствуя себя счастливее. Заменила грязные джинсы на чистые и достала свежую водолазку. Я знала, что заведение Рози будет открыто для обеда, так что взяла сумку и джинсовую куртку и вышла. Я запирала дверь, когда краем глаза заметила Вилльяма.

Он сидел в деревянном кресле, в своем костюме-тройке и накрахмаленной белой рубашке, с тщательно завязанным темным галстуком. Вилльям поднял лицо, чтобы насладиться октябрьским солнцем. Его руки покоились на трости, которую он поставил между своими отполированными до блеска туфлями.

- Привет, Вилльям. Что ты здесь делаешь?

- Я пришел навестить Эда.

- Он здесь?

Вилльям открыл глаза и огляделся.

- Был, минуту назад.

Мы оба быстро осмотрелись, но кота не было видно.

- Где Генри? Я думаю, ты познакомился с его гостьей.

- Анна - твоя кузина, так?

- Вроде того. Она живет в Бэйкерсфилде, если только не захочет переехать сюда навсегда.

Я так понимаю, они куда-то поехали.

- В магазин косметических товаров. Скоро вернутся. Она тебе не нравится?

- Нет. Из-за нее мне пришлось заплатить кучу денег в баре, и она еще приставала, чтобы я ее подвезла. Я не собиралась везти ее сюда, и что она сделала? Села в автобус и теперь поселилась у Генри. Ты не думаешь, что это нагло?

- Очень. Я не люблю наглых людей.

- Я тоже.

Я подвинула легкий алюминиевый стул и села рядом.

- Как твоя спина?

- Лучше. Спасибо, что интересуешься. Генри уже надоело, а Рози думает, что я притворяюсь. Вообще-то, раз уж ты здесь, нам надо кое о чем поговорить.

- Конечно. Что такое?

- Я только что вернулся с похорон.

- Жаль. Это был твой друг?

- Нет, нет. Я с ним никогда не встречался. Я наткнулся на его некролог, пока ждал в очереди к физиотерапевту. Джентльмена звали Хардин Комсток. Девяносто шесть лет, и ему выделили одну строчку. Никакого упоминания о его родителях или о месте, где он родился.

Ни слова о хобби или о том, чем он зарабатывал на жизнь. Возможно, что не осталось никого, чтобы предоставить информацию.

- Кто заплатил за похороны?

- Он сам об этом позаботился, до своей кончины. Я восхищаюсь его предусмотрительностью. Я подумал, что он мог нанять группу профессиональных плакальщиков. Там были три человека, которые, кажется, не знали ни друг друга, ни того, кого оплакивали. Должен сказать, сделано со вкусом, кроме включения этого нелепого гимна