Об анархизме после

И не будет денег на большие социальные программы, вроде всеобщего здравоохранения (вы могли обратить внимание, что Святой Обама всё равно это не одобрит). До последних недель это – плюс вывод войск из Ирака – было центральной темой кампании Обамы, с её мощным призывом к десяткам миллионов незастрахованных американцев. Теперь всё, что мы слышим, это инвестиции в «инфраструктуру», которыми сейчас модно называть то, что раньше называлось «законодательной кормушкой». Каждый демократ в конгрессе после восьми лет дефицита белка11 жаждет свинины для своего округа или штата. Нечего и ждать даже отчасти половинчатого экономического планирования, каким большинство европейских демократий занимались прежде, чем они были рейганизованы и тэтчеризованы. Бабки пойдут на тысячи эфемерных проектов, типа «Национальной безопасности», выделенные на которую деньги пошли не в синие штаты, вроде Нью-Йорка и Калифорнии, где действительно существует угроза терроризма, а в красные («быдло-штаты»), где нет такой проблемы.12 При «Новом курсе» было так же, но в гораздо большем масштабе. По всей стране построены почтовые отделения и федеральные здания, являющиеся памятниками того времени. Тогда в «инфраструктуру» инвестировали больше, чем мы, вероятно, можем позволить себе сейчас. Общественные работы, однако, дают лишь временную занятость. Программы расходов «Нового курса» для общественных работ, социального обеспечения, сельскохозяйственных субсидий, грантов на искусство и т. д., никогда бы не вытащили страну из Великой депрессии. Это сделала только Вторая мировая. Но современные войны, от Вьетнама до Ирака, не активизируют экономику, а ослабляют её. Сегодня войнам не нужно такое количество рабочей силы, чтобы это позволило снизить уровень безработицы и поднять зарплату.

Вместо этого они оттягивают на себя финансирование социальных программ для бедных слоёв населения, которые вынуждены тратить все деньги, которые они могут заработать, что и необходимо в период кризиса. «Склонность к сбережению», которую первые экономисты капитализма приветствовали как силу буржуазии, в такой государственно-капиталистической экономике, как наша, является слабостью.

Какое отношение эти прогнозы имеют к анархистам? Они предостерегают от соучастия. Если анархистские аргументы что-то значат, если анархистские идеалы имеют хоть какое-то значение, то ничто в современной политике и экономике не умалит их. Анархисты должны придерживаться своего курса. При том, что им следует регулярно пересматривать свои теории и практики, они не должны впадать ни в битломанию, ни в обаманию или в другие временные увлечения. Ничего такого не случилось в прошлом году, что стало бы новым вызовом анархизму. И я готов поставить на кон мою дорогую задницу, что ничто, могущее стать таким вызовом, не случится ни в этом, ни в следующем году. Напротив, после того, как уляжется горячка, популярность Обамы пойдёт вниз, даже если он опровергнет все основания так полагать. Его болельщики слева замолчат первыми. И в их случае, молчание – золото.

Анархисты могут, если у них есть такая склонность, вести хронику измен, которые Обама, безусловно, совершал, хотя им, возможно, лучше всего отмечать их мимоходом, оставив ведение документации левым, для которых эти измены как нож по горлу – а впрочем, левые никогда не учатся ни на своём, ни на чужом опыте. Но лучше, если бы анархисты терпеливо продолжали развивать то, что испанские анархисты называли «идеей», на каждом уровне – теоретизирования, популяризации и, по возможности, прямого действия. Анархисты могут дотянуться до разочарованных демократов-обамистов, число которых будет постоянно расти, и объяснять им, почему государство – даже в маске демократии – это проблема или большая её часть, а не решение или любая его часть.

Крах европейского коммунизма и его сопутствующей идеологии, марксизма, открыл новые широкие возможности для анархистской деятельности во всём мире. И анархисты стали частью антиглобалистского движения потому, что изначально были его частью, и они направили его по пути дальнейшей радикализации. Хотя я бы не ожидал, что предстоящая дискредитация Обамы и его демократов способна зажечь сопротивление такого масштаба, в котором анархисты найдут своё место. Именно потому, что Обама (масштабы не следует преувеличивать) политизировал многих людей, которые раньше были аполитичны, эти люди, разочарованные один раз, могут стать восприимчивы к гегелевской (на самом деле, фихтевской) диалектике:

Тезис: аполитичный.

Антитезис: обамист политизированный (предполагающий, что это «не как обычная политика»).

Синтез: анти-политизированный (пассивный; активная версия – это анархист).