Об искусстве и жизни. Разговоры между делом

Есть в коллекции Барышникова целая серия рисунков очень известного в тридцатые и сороковые годы в Париже французского художника Кристиана Берара. Он занимался оформлением декораций для театра и создавал костюмы, сотрудничал с модельерами Ниной Риччи и Коко Шанель, работал с Кокто, ему Жан Кокто посвятил фильм «Орфей». И вот в собрании находятся рисунки танцовщиков в костюме Пьеро и Гермеса.

Несколько лет назад мы сделали выставку книжных работ выдающихся испанских художников, включая Пабло Пикассо и Сальвадора Дали. Она называлась «Книга художника». Это иллюстрации к печатным книгам, представлены были и сами книги, они сейчас очень ценятся. Там были и рисунки знаменитого испанского художника Антони Клаве. Он каталонец, барселонец, много работал во Франции, в том числе с Пабло Пикассо, очень серьезно занимался кинематографом, и интересно, что его работы есть в коллекции Михаила Барышникова.

Для нас самое, наверное, ценное в собрании Барышникова — это то, что у него много художников весьма известных за рубежом и по разным причинам никогда не показывавшихся у нас. Это, конечно, объяснимо: после 1914 года, когда перестали собирать наши великие коллекционеры Сергей Щукин и Иван Морозов, в силу того что началась Первая мировая война и потом совершилась революция, практически ни в нашей коллекции, ни в Эрмитаже, не появлялись работы очень многих зарубежных художников. Сегодня даже трудно себе представить, как это может быть восполнено. И поэтому еще интереснее на них посмотреть здесь, пусть даже по такой специально выбранной теме «Театр и танец».

В коллекции Барышникова находится много работ, не связанных непосредственно с танцем, и они достаточно любопытные. Есть портреты Рауля Дюфи. Есть великолепный женский портрет Ильи Репина. Я думаю, что когда Михаил этот портрет покупал, конечно, какие-то ностальгически-патриотические чувства сыграли свою роль. Если он его купил, конечно, этого я не знаю, может быть ему кто-то такой портрет и подарил. Я считаю Репина превосходным рисовальщиком, у нас есть его рисунки из коллекции Зильберштейна, а любой рисунок Репина — это очень большая ценность.

Во второй половине прошлого века целый ряд российских писателей и художников в силу всякого рода событий оказался за рубежом, они вынуждены были уехать из своей страны, и, возможно, они дарили, а может быть, Барышников что-то и покупал у них, и их работы оказались в его коллекции. В первую очередь я говорю о двух рисунках Иосифа Бродского. Кстати, я давно знаю, что он хорошо рисовал, даже в свое время обращалась к его супруге с просьбой сделать у нас выставку его рисунков, это всем любопытно было бы, но тогда это как-то не случилось.

В коллекции Барышникова есть хорошие картины Анатолия Зверева. Мне они кажутся очень сильными. Мы прекрасно знаем Зверевские изумительные портреты, но у Барышникова две абстрактные композиции. Они не танцующие, но их можно назвать танцем, в них есть движение, ритмизация линий, мы улавливаем какой-то звук, и чувствуем какое-то движение. Очень красивые вещи, я думаю, что они должны великолепно смотреться в большом доме, должны доставлять массу удовольствия своими художественными формами, которые есть суть их содержания.

ВВ: Зверев разбросан по сотням, наверное, коллекций, но Мишины работы все же редкость. Обычно у Зверева читается импульс, а вот здесь я его не вижу, не ощущаю. Я вижу наслоения, так иногда пробуешь брызнуть на лист краской. Об абстрактном искусстве трудно говорить. Я не могу сформулировать. Вот вы говорите: танцующие линии. Но здесь, откровенно говоря, я их не увидел. У Зверева много импульсивных работ — сразу видно, что он гениальный художник. А здесь он не такой, как обычно.

ИА: Я просто улавливаю этот ритм, линии, хотя это не Пит Мондриан, конечно, который расчерчен полностью.